– Капитан Ильиных, уголовный розыск. Кто вы и куда везете этого человека? – Послышался голос одного из мазды.
– Капитан, – медленно ответили ему спокойным размеренным тоном, – госпожа Колесникова должна была вас предупредить на счет нас. Майор Бронин, Федеральная служба, теперь этот человек наша забота.
– Он может быть важным свидетелем по нашему делу!
– Это вряд ли, мужики. Он не свидетель, а обвиняемый. И не по вашему, а по нашему делу. Так что извините, форму запроса вы знаете, если вдруг захотите с ним побеседовать.
Бронин украдкой взглянул на оперов и чуть усмехнулся. Затем сел в машину, и та тут же рванула с места. Капитан, явно разозленный таким поведением, тут же выхватил телефон и начал кому-то звонить. Его разговора я не услышал, но из отдельных долетающих до моего уха слов, я понял, что уезжать они не собирались.
– Вот теперь нам надо туда, – сказал я.
– Зачем? – Удивился Степа, – Хрумова же увезли?
– Посмотрим, может они забыли закрыть квартиру?
– Эти двое, – тот кивнул на оперов, – скорее всего тоже туда собрались.
– Тем более времени мало. Нам бы не сильно к себе внимание привлекать. Ты вперед, я следом, понял?
– Но…
– Шустрее, Степа!
Тот выбрался из машины и украдкой пошел к двери подъезда, стараясь не смотреть в сторону мазды. Дверь навстречу ему распахнула маленькая девочка лет десяти, избавив от проблемы с домофоном. Я вышел следом. Обойдя двор с другой стороны, так же приблизился к двери, которую Степа держал изнутри, чтобы та не захлопнулась.
– Какой у него этаж?
– Пятый.
Поднялись на лифте. Обе двери квартиры оказались не заперты. Первая металлическая, массивная ручка, два встроенных замка, три щеколды и глазок, вторая стандартная деревянная. Хозяин не пренебрегал безопасностью. Мы оставили их в полуоткрытом состоянии, чтобы шумы на лестничной клетке были хорошо слышны. Квартира оказалась трехкомнатной с широким коридором и отдельной прихожей, уютно обставленной. Чувствовался достаток. Дорогой ремонт и мебель, множество дорогих мелочей интерьера. Комната налево – деревянные двойные двери с витражами. Это был кабинет. Два шкафа, похожих на книжные, между ними огромная плазма, над которой висела коллекция холодного оружия. С другой стороны рабочий стол с большим креслом, по левую руку от которого малый бар. Кухня была огромным помещением, разделенное барной стойкой на зону готовки и столовую. Круглый стеклянный стол и аквариум с рыбками у стены. Оставшиеся две комнаты были спальней и детской.
– Так у него семья? – Проговорил я, разглядывая светло-розовые обои в комнате ребенка.
– Жена и дочь. А ты думал, у него такая холостятская квартира?
– Почему-то думал, что он один.
В спальне на кровати лежала огромная дорожная сумка с небрежно упакованными мужскими вещами, одна дверца платяного шкафа открыта, ящики выдвинуты.
– Он собирал вещи, куда-то хотел уехать. Интересно, семью-то успел отправить?
На прикроватной тумбочке стояла рамка с фотографией. На ней Хрумов обнимает женщину лет тридцати пяти и девочку лет десяти. Сделана с близкого расстояния, видны только головы и плечи – портретная съемка. Немного виден задний план. Поле, трава, в метрах ста начинался сосновый лес.