Положив трубку, он оглядел кабинет и увидел лишь Уварова, что-то изучающего на мониторе своего компьютера.
– Где Кабетский?
– Поехал общаться с бизнес-партнерами Молотова, обещал вот-вот приехать уже.
– Хорошо, собирайся, поедем.
– Что там?
– Труп Налимова.
– Кого?
– Сварщика нашего, который свидетель. Поехали.
На четвертом этаже обычного пятиэтажного дома уже работала следственная бригада. В гостиной небольшой двухкомнатной квартиры диване находился мужчина в полулежащей позе. Клетчатая рубаха и домашнее трико. На вид лет сорок. Голова запрокинута, рот слегка приоткрыт, руки расставлены в стороны, будто в последние минуты умерший упирался ими, а ноги согнуты. Вокруг крутилось три человека. Эксперт-криминалист пытался сфотографировать тело, второй, судмедэксперт, чуть склонившись, разглядывал руки мертвого. Третий ходил по комнате, рассматривая интерьер десятилетней давности. Последним оказалась Дарья Колесникова.
– Зачем вы здесь? – Ильиных постарался скрыть раздражение.
– Тут, вообще-то труп, если вы не заметили, – она холодно усмехнулась.
– И это второй наш свидетель, с которым мы так и не пообщались.
– Так может быть нужно было раньше?
– Может быть, если бы нам никто не мешал работать. Как только в дело вступаете Вы, федералы свидетелей забирают, то, вообще, трупы находим.
– Знаете, капитан, – Колесникова сощурила глаза, – если Вы намекаете, что я…
– Ну, сразу видно, что угрозыск и следственный комитет в одной комнате, – слегка хрипловатый голос перебил ее слова, раздавший где-то за спиной у оперативников.
Все в комнате разом повернули головы. В дверях стоял невысокий мужчина средних лет, в светлых брюках и такой же рубашке. Гладко выбритый, на пухлом лице сверкали узкие очки. Это был майор Клюев из кировского РУВД. Уваров и Ильиных по очереди пожали ему руки, уходя чуть в сторону. Разговор с Колесниковой на этом был окончен.
– Что тут случилось, Антон, расскажешь? – Попросил капитан.
– Расскажу. Сегодня часа два назад супруга покойного вернулась домой с дачи и увидела бездыханного мужа на диване. Вызвала скорую, но они приехали, зарегистрировали только смерть и вызвали нас. Как только разобрались кто это, то подключили вас.
– И где жена? – Спросил Уваров.
– А вон она, – Клюев мотнул головой. Прямо по коридору за столом маленькой кухни рядом с оперативным работником сидела зареванная женщина лет тридцати пяти. Немного полновата, светлые кудрявые волосы, заплаканное лицо. Она держала в трясущихся руках стакан с водой и еле выговаривала ответы на вопросы, которые ей задавали.
– Сережа, иди, займись ты, хорошо? – Попросил Ильиных.
Младший лейтенант кивнул и направился на кухню перенимать эстафету допроса у оперуполномоченного сотрудника.
– Свидетели есть?
– Участковый и еще пара ребят пошли по квартирам соседей.
– А причина и время смерти?
– Леша, что скажешь? – Как бы отвечая на его вопрос, спросила Колесникова, заставляя всех повернуться к судмедэксперту.
– То же, что и пятнадцать минут назад, – ответил парень, лет двадцати пяти, в джинсах, футболке и с взъерошенными волосами, – смерть примерно двенадцать часов назад. На лицо передоз.
– Передоз чего? – Ильиных нахмурился.
– Предположительно наглотался снотворного с успокоительным, – он указал на раскрытую пластину стандарта таблеток, от которого в ней осталась одна желтенькая таблетка. Точнее после вскрытия. На руках и шее сильные гематомы, будто бы его хватали сильно или держали. На теле тоже синяки и ссадины.
– Отпечатки?
– Много, – откликнулся криминалист, – с десяток. Но скажу, что протирали тут чуть-чуть все равно.
– Что думаете, Олег Андреевич, – посмотрела на него Колесникова, – на суицид не тянет?
– Не тянет, – согласился тот, но тут же дернул головой, выходя из транса, – я так понимаю, вы будете выяснять?