– А куда деваться. Давайте вместе?
– По старой схеме? – Уточнил он, – Как недавно с Хрумовым?
– Послушайте, – Колесникова приблизилась на пару шагов, ее голос стал ровным и спокойным, – я сама не совсем поняла, откуда нагрянули федералы. Но я почему-то в отличие от вас знаю, что в такой ситуации нужно помогать. Не не лезть, а помогать, понимаете? Так что давайте-ка оставим детские обиды друг на друга?
На ее слова оперативники ответили лишь сжатой улыбкой. Позже, уже сидя у себя в управлении, они пытались сопоставить факты и людей по убийству сварщика Налимова. Через полчаса им предстояло вновь идти в кабинет к Олонину.
– Странная смерть, – заметил присоединившийся к ним Кабетский, – зачем ему себя убивать?
– Причин много у людей, – поджал губы капитан, – но я согласен – выглядит как-то нелогично, что ли.
– Получается, мертв наш единственный свидетель, который мог видеть, что творилось на мосту на самом деле, – сказал Уваров.
– Возможный свидетель, мы так его и не допросили.
– Что он мог видеть такое, за что убивают?
– Думаете, это не просто убийство, а чтобы замести какие-то следы?
– Да. Это вот как раз логично, – кивнул Кабетский.
– Н-да,– протянул капитан, – сомневаться не приходится. Следы борьбы в квартире есть, ссадины и гематомы на теле говорят, что его держали насильно, били, наверняка заставили проглотить и смертельную дозу эту.
– Значит, берем эту версию за основную?
– Берем.
– А как же Следственный комитет?
– А что с ним? Все, как и всегда. Свидетелем он был нашим? Нашим. Стрелявших ищем мы? Мы. Значит, работаем. Надо понять, где он находился в последние сутки перед смертью и с кем общался? Антон, – обратился он к Кабетскому, – когда во вторник мы приехали, ты же опрашивал его?
– Нет, – помотал головой тот, – не допрашивал. Список свидетелей у меня от этого… Клюева появился, они составляли. Кого опрашивали сами, кого прокуратура и СК.
– Странно, – нахмурился Ильиных, – мне он ничего не говорил. Ну ладно. Так, получается, кто его опрашивал?
– Без понятия. Никто. Должны были по списку работать, мы в том числе. Он сразу же поехал домой, после того, как быстренько у них спросили фамилию, имя и адрес. Были свидетели покруче, сам Хрумов оказался там, Кстати, свидетельница, соседка, утверждает, что к Налимову приходили из полиции несколько раз, но его не было дома.
– Ну, как обычно у нас, – кивнул Ильиных, – плохо. Хотя, с другой стороны, если бы он видел нечто такое важно, то, наверняка, сам бы сказал?
– Может, он и не знал, что это важно?
– А наши ездили к нему?
– В седьмом часу, – подтвердил Уваров, – Дверь никто не открыл. Соседи сказали, что не видели его с утра вторника, жена уехала на дачу в пятницу вечером.
– Судя по времени смерти, в это время он еще был жив. Значит, пришел домой поздно вечером…
– Или привели, – предположил Кабтский.
– Вряд ли. Дома ничего не искали, была борьба, очевидно, убийца или убийцы именно пришел в квартиру.
– Получается, он ушел с работы днем во вторник после взрыва на мосту, а пришел домой и был убит вечером среды. Где он мог быть больше суток?
– Хоть где. Родственники, друзья.
– Человек рабочей профессии, такие любят и подвыпить, – кивнул Ильиных, – возможно, и правда бы выпивал.
– Надо проверить, – согласился Кабетский.
– Ты говорил с соседями или только с женой?
– Соседку напротив еще поспрашивал.
– Что говорит?
– Ну, жена, понятно, ничего не знает, понять не может, бьется в истерике. Звонила мужу во вторник, когда по телевизору в экстренных новостях передали о взрывах на мосту. Он сказал ей, что едет домой, что опрашивали их недолго, но предупредили, что большой допрос еще впереди.
– Ну, понятно уже, – махнул рукой Ильиных, – что дальше?
– Потом она звонила ему вчера вечером, сказать, что сегодня днем приедет, но не дозвонилась, подумала на работе и не слышит. Когда приехала, открыла квартиру, зашла и увидела бездыханного мужа. Ну, дальше скорая, полиция, все дела.
– А дверь в квартиру закрыта была? – Уточнил Кабетский.