Степа кивнул и скрылся на площадке. Жильцы дома стали реагировать на шум в подъезде. Кое-где на этажах стал загораться свет, слышатся звуки открывающихся дверей. Наверняка многие догадались, что тут стреляли и уже вызвали полицию. Нужно было уходить. Через минуту парень вернулся, держа в одной руке разбитый телефон, в другой пистолет. В комнате на диване я взял подушку и подложил под голову Харитонову. Тот еще был в сознании. Его одежда все сильнее пропитывалась кровью, а силы покидали тело с каждым биением сердца.
– Держитесь, – только и сказал я и выпрямился во весь рост, – Надо догнать его!
– Да он уже ушел! По той же пожарке. Может, и мы? – В голосе Степы послышалась настоящая мольба.
– Хорошо, уходим.
Я в последний раз взглянул на Харитонова:
– Простите нас, Алексей Сергеевич…
Спускались на лифте. В такой поздний час мы не встретили ни одного человека, хотя казалось, что весь дом стоял на ушах. До машины добрались трусцой с пистолетами наготове. Уезжали под звуки приближающейся сирены. Навигатор я включил не сразу, а в незнакомом городе ночью я совсем не ориентировался, потому обратная дорога прошла по странному и абсолютно хаотичному маршруту. Что сыграло нам на руку, ведь нашлось время убедиться, что за нами никто не следил. К тому моменту, когда мы приехали, моя одежда тоже намокла от крови и теперь прилипала к груди, обдавая холодком. Первым что я сделал, когда вышел из машины, это снял окровавленную кофту и не спеша стянул порезанную почти напополам футболку.
– Охренеть! – Воскликнул Степа, увидев мою рану, – Да тебя зашивать надо, да?
– Аптечка есть тут у тебя?
– В углу посмотри.
Я вытащил из ящика стола металлическую коробку и достал оттуда бутылочку перекиси водорода и бинты.
– Не, не нужно зашивать, – диагностировал я несколько минут позже. Боль от обработки заставила меня слегка поморщится.
– Чем же это так?
– А ты не видел? – Я повернулся к нему, – Длинные лезвия из рук ничего не напомнило тебе?
– Подобная хрень была у Хрумова в ноутбуке.
– «Рапира» называется.
– Хочешь сказать, что у этого парня был один из прототипов?
– Может и не один, – кивнул я, – кто знает, что у него было заготовлено еще. Это профи, уровень подготовки очень высок. Я… мог и не справится… Ты спугнул его, начав стрелять.
– Но я… просто хотел… – Начал Степа.
– Все правильно, – оборвал его я спокойным тоном, – если бы он победил, то убил бы и тебя и Харитонова. Надо будет завтра выяснить в какой он больнице и жив ли.
– Зачем его убивать?
– Он знал о проектах чуть больше, чем сказал нам. И признался в этом по телефону. Если этого киллера прислала Тень, то у нее есть экспериментальное оружие, которое разрабатывались в наукоградах. И груз со склада «Транссибири», очевидно, тоже у нее. Но тогда зачем убивать, Харитонова? Или меня?
Степа сел на диван и обхватил голову руками.
– Черт возьми, я всего лишь был айтишником, – тихо заговорил он, – ничего больше. Я не лез ни в какие разборки, не вел дела, не вникал в документооборот. А теперь я даже не знаю, попытаются ли меня убить или нет. И за что?
– Попытайся подышать и успокоится, – сказал ему я, – ты переволновался.
– Переволновался, – повторил он за мной, но скорее машинально, чем осознано, – сначала труп пацана, затем перестрелка – день ни к черту.
Глядя на него, я тоже почувствовал тупую боль в голове. Это сказывались плохой сон и вчерашняя выпивка. Степа, перестав причитать через какое-то время, помог мне сделать перевязку. Поколебавшись, я принял решение все же рассказать о последних словах Харитонова. Существовал какой-то загородный дом, где были спрятаны работы еще одного тайного проекта из лабораторий наукоградов. На ум тут же пришла дача, про которую сегодня мне невзначай упомянула тетя Нина. Это объясняло странное поведение дяди, когда он неожиданно вызвался сделать ремонт. Он что-то в нем спрятал. Что бы то не было, я был уверен – искать стоило именно там.
Несмотря на переизбыток эмоций сон все же сморил нас. Степа вновь спал в машине, а я опять остался на старом неудобном диване. Пятью часами позже, сквозь сон мне пришло осознание того, что сегодня в этот город прилетала моя мать. Мысль, что я так и не позвонил ей второй раз убила во мне желание выспаться. Найдя в рваной одежде разбитый смартфон, я набрал на треснувшем экране ее номер. В Москве шел десятый час, думаю, в самолет она еще не садилась.