Но реальность заключалась в том, что я была ранена, и эти раны означали, что я нуждалась в любимом мужчине, который всеми возможными способами показывал бы мне, что я была для него всем. Что он — мой, как никто другой. Я не знала, было ли это выполнимо или правильно, но чувствовала именно это. Нуждалась именно в этом.
— Так что, если… если ты не можешь дать мне этого… — выдохнула я дрожащим голосом и со слезами на глазах, — все должно закончиться.
Глаза Уокера слегка расширились, лицо побледнело, и между нами повисла тяжелая тишина. Он провел рукой по губам, глядя на меня с полнейшим недоумением, и единственным звуком в комнате было царапанье его пальцев по бороде.
Наконец, и как раз вовремя, потому что я уже думала, что меня стошнит от напряжения, Уокер опустил руку. Выглядя побежденным.
Он ничего не сказал.
Ему и не требовалось.
Его поза говорила за него.
Я повернулась, когда по щекам полились слезы, прилагая усилие, чтобы сдержать мучительный всхлип, рвущийся на свободу. Даже когда я поспешно проследовала в гостиную за своей сумочкой, я надеялась, что он окликнет меня. Что помешает мне уйти.
Но я беспрепятственно дошла до входной двери, а потом оказалась на улице.
Мое имя так и не прозвучало.
Когда я добралась до своей машины и попыталась в нее сесть, из меня вырвались сдерживаемые рыдания.
Я изо всех сил пыталась держать себя в руках, не позволяя зияющей дыре, открывшейся в моей груди, поглотить меня. Мой разум переключился на автопилот после того, как я решила, что не хочу сейчас быть одна, но к Монро я пойти не могла, потому что Бродан и Уокер были лучшими друзьями.
Вместо этого я поехала в поместье, где охранники с изумленными лицами при виде моих слез пропустили меня.
Остановившись возле дома Арии, я едва успела выйти из машины, как входная дверь открылась, и на крыльцо вышла Ария, одетая в толстый кардиган, чтобы защититься от декабрьского мороза. Когда я поднималась по ступенькам, черты ее лица смягчились в сочувствии к тому, что она увидела на моем лице.
— Слоан?
Реальность случившегося, наконец, обрушилась на меня, и я разразилась громкими, прерывистыми рыданиями.
Все было кончено.
Уокер никогда больше не обнимет меня. Никогда не поцелует, не прикоснется ко мне и не будет держать за руку. Я никогда не увижу, как в уголках его глаз появляются морщинки веселья и нежности. Никогда не почувствую себя защищенной и нужной так, как только он заставлял меня чувствовать. Никогда не вдохну его аромат, не поговорю с ним и не посижу в полной тишине.
Дыра в моей груди раскрылась шире, и Ария бросилась ко мне, притягивая к себе, а я рыдала у нее на плече, будто любовь всей моей жизни только что умерла.
ГЛАВА 36
Я так привыкла к жизни в Шотландии, что порой забывала насладиться ее красотами. Чтобы отвлечься в последние пару дней я заставляла себя внимательнее относиться к окружающему миру. Летом нагорье цвело пышными и дикими красками, но с наступлением зимы приобретало суровую красоту. Изумрудная и оливковая зелень уступала место жженой умбре, дымчатым и янтарным оттенкам. Облака с вересковыми брюшками висели над Северным морем, окрашивая его своим отражением. Дальние горные вершины покрывали снежные шапки. Голые ветви деревьев отливали медью в лучах раннего заходящего солнца.
«Мы будем жить здесь», — напомнила я себе по пути к Монро и Бродану.
Каждый день я старалась вспоминать что-нибудь хорошее.
Это помогало моему разбитому сердцу не рассыпаться окончательно.
Келли сидела на заднем сиденье машины и ворковала с Ноксом, пока мы везли его домой. Было только полпятого, и сгущались зимние сумерки. Нокс гостил у нас с девяти утра. Движение машины убаюкало его, но прежде чем мы покинули коттедж, он сильно расплакался, и я сделала вывод, что он соскучился по маме и папе.
— А можно оставить его с нами еще ненадолго? — попросила Келли.
Я взглянула на нее в зеркало заднего вида, зная, что моя улыбка не касается моих глаз.
— Нокс хочет к своей мамочке, милая.
Два дня.
Прошло два дня с тех пор, как я рассталась с Уокером. Я вдоволь наревелась у Арии, пока не пришло время забирать Келли. При взгляде на мои опухшие глаза дочь поняла, что что-то не так. Я солгала ей, сказав, что мы с Арией смотрели грустный фильм.
— Я думала, ты с Уокером, — заметила Келли.