— Ну и люди, — фыркнул Джок, уставившись на планшет, прежде чем вернуть его ей. — Но он член клуба, поэтому мы должны защитить его.
Я нахмурился, вспомнив человека, который охотно и без колебаний помог мне защитить Слоан, когда это совершенно его не касалось.
— Норт был ребенком, — напомнил я им. — Тринадцатилетним ребенком, и таблоиды не предоставили никаких подробностей. Что мы знаем точно, так это то, что Норт Хантер помог мне защитить от хищника женщину, которая очень много значит для меня, когда это совершенно его не касалось. Что же до меня, то я ему обязан. И буду защищать его не только потому, что мне за это платят, но и из-за ситуации, в которой он сейчас оказался. Мы лучше всех должны понимать, что нельзя доверять всему, что читаем.
Джок и Ария выглядели одновременно пристыженными и ошеломленными.
— Мне кажется, это самая длинная речь, которую я когда-либо от тебя слышал.
Веселье изогнуло губы Джока.
— И ты абсолютно прав. — Он повернулся к Арии. — Мы обо всем позаботимся.
Мы направились к выходу из кабинета, но Ария остановила меня, позвав по имени. Я оглянулся на нее.
Она, прищурившись, смотрела на меня.
— Женщина, которая много для тебя значит?
Я напрягся.
— Да.
С несколько раздраженным выражением она слегка покачала головой.
— Может, тогда тебе стоит сказать ей об этом.
— Может, я и скажу, — огрызнулся я, не подумав.
Ее глаза вспыхнули, но я уже вышел из кабинета вслед за Джоком.
Потом я остановился, когда в ушах у меня застучал пульс.
Моей проблемой всегда была неспособность отпустить вину за действия, которых я не совершал. Неужели я до конца своей жизни хотел быть несчастным потому, что Слоан может посмотреть на меня по-другому, как только узнает правду о моем прошлом?
«Мне нужно твое доверие…»
Я и не думал, что речь шла о моем доверии Слоан. Но она была права. Речь шла именно об этом. И я причинил ей боль, отказав в этом доверии.
— Джок.
Босс уже дошел до конца коридора и повернулся ко мне с вопросительным взглядом.
— Я тебе сейчас нужен, или ты можешь немного обойтись без меня?
Почувствовав настойчивость в моем голосе, он махнул мне рукой.
— Иди, делай, что тебе нужно.
Так я и поступил.
Страх и предвкушение захлестывали меня, пока я разыскивал начальницу Слоан, миссис Хатчинсон. Она казалась ошеломленной, когда я спросил, где сейчас убирается Слоан, но дала мне номер люкса, в котором, по ее предположениям, она должна находиться, и я попытался проявить терпение, проходя через замок.
Не желая привлекать внимание гостей, я заставил себя не спешить, пока поднимался наверх, а затем шел по коридору к Слоан. Другая горничная, кажется, Слоан звала ее Фрэнни, стояла возле номера и вываливала мусор в тележку.
— Слоан там? — резко спросил я.
Пожилая женщина выпрямилась и по-совиному моргнула.
— Да, там.
— Вы можете оставить нас на минутку?
Ее брови сошлись на переносице.
— Это из-за вас она выглядит так, будто каждые пять секунд может разрыдаться?
Блядь.
Боль вспыхнула в моей груди, как незаживающая рана. Я скованно кивнул.
Она оглядела меня.
— Вы не особо-то разговорчивы, не так ли?
Я нахмурился.
Фрэнни невесело усмехнулась.
— Отлично. Идите. Скажите Слоан, что я буду в соседнем номере.
Едва она договорила последнее слово, как я проскользнул в люкс и закрыл за собой дверь.
— Фрэнни, ты не поверишь, что я нашла в… ох. — Слоан появилась из ванной, и при виде меня ее лицо тут же осунулось. — Что ты здесь делаешь?
Как только я принимал решение, то не ходил вокруг да около.
— Я хочу рассказать тебе о своем прошлом.
Мусорный мешок выпал из ее дрожащих пальцев.
— Уокер?
— Я скучаю по тебе, — признание вырвалось из меня в буре эмоций. — Я чертовски скучаю по тебе.
Слезы заблестели в ее нежных карих глазах. Глазах, в которых я мог утонуть.
— Я тоже по тебе скучаю.
— Присядешь? — Я указал на кресло.
Ее взгляд метнулся к двери.
— А как же Фрэнни?
— Пока мы разговариваем, она убирается в соседнем номере.
Я сел. Слоан все это время наблюдала за мной, не в силах оторвать глаз, и как будто у нее подкосились ноги, она тоже рухнула в кресло.
— Ты была права, — признал я. — Тогда я не понимал, что не доверял тебе правду. Был ослеплен своим отношением к ней. И я…
Я провел ладонью по лицу, потому что не привык обсуждать это ни с кем, кроме Рича.
— Блядь, я… часть меня никогда себя не простит, и я подумал, что, если скажу тебе, и ты посмотришь на меня… по-другому… это меня полностью уничтожит.