— Получится. Земля мягкая, всяких палок полно. Справишься.
— Ты… не поможешь мне?
— Я и так уже помог тебе, брателло.
— А Мокша? Может, он…
— Нет. И надо решить, что делать с сопляком.
— Он будет молчать…
— Иди, копай.
— Просто не трогай его. И Мокша пусть не трогает.
— Никто его не тронет. Не волнуйся. Никто его не тронет, кроме тебя.
— Что… ты имеешь в виду?
— Ты должен решить и эту проблему. Вот что.
— Нет никакой проблемы…
— Она есть, брателло. Если малолетка откроет пасть — ее будет не захлопнуть. А он откроет. Стопудово.
— Не факт.
— Хочешь испытать судьбу?
— Я поговорю с ним. Он привязан ко мне…
— Сучка тоже тобой восхищалась. И что мы имеем в сухом остатке?
— Это не одно и то же. Это — совсем другое. Совсем.
— Ну да, ну да. Сколько ему?
— Я не знаю точно. Может, семь. Или около того.
— Хреново. Я в семь лет соображал не хуже, чем сейчас. Два и два складывал без посторонней помощи. И он все сложил наверняка. Благодари Мокшу, что вовремя его заметил. И вовремя ухватил за шкирбот. Иначе бы нас… Тебя… ждали бы крупные неприятности.
— А сейчас?
— Сейчас есть возможность их избежать. Если ты, конечно, решишь проблему, брателло.
— И как ты предлагаешь ее… решить?
— Ты знаешь ответ.
— Понятия не имею, о чем ты.
— Два и два, Шух. Сложи два и два.
— Что-то не складывается, Акела.
— Лады. Я сегодня добрый и потому даю подсказку: чтобы пасть не распахнулась в самый неподходящий момент, ее надо закрыть. Навсегда. Теперь ясно?
— Га-ад! Га-ааад!
— Стукнись башкой о камень…
— Не полегчает от этого! Не полегчает. И ты не заставишь меня…
— Я? Да я даже париться не буду. Сейчас свистну Мокше, и он отпустит сопляка. И конец твоему кино. Ни в одном фильме больше не снимешься, даже на сраный эпизод не возьмут. Так мне свистеть?
— Погоди. Я поговорю с мальчишкой. Мы с ним неплохо ладим. Он послушает меня.
— А, да. Кем вы там друг другу приходитесь в вашей дебильной киношке?
— Братьями. Он — мой младший брат.
— Он — не твой младший брат. И он тебе ничего не должен. А ты — ему. Но он оказался в ненужное время в неправильном месте. Это надо исправить.
— Не таким способом, как ты предлагаешь.
— Знаешь способ лучше?
— Я поговорю с ним. Может, он и не видел ничего.
— Примерно это он и скажет тебе: я ничего не видел. Я бы так и поступил на его месте. А потом ждал бы, когда добренький Шух меня отпустит. Шух ведь лучший парень на свете. Одна беда, он — убийца.
— Заткнись!
— Боишься, что сопляк услышит?
— Я… я не убивал.
— Несчастный случай, а-ха-ха-ха! Плавали, знаем. Сам себе этим мозги канифоль. Мне — не надо.
— Я не сделаю того, что ты предлагаешь.
— Мне свистеть?
— Подожди. Должен быть другой выход.
— Нет другого выхода. Либо ты отпускаешь сопляка, либо решаешь проблему.
— Должен быть другой выход.
— Прикинь, как расстроятся твои родаки, когда узнают, что произошло. Знаменитость всесоюзного масштаба — и такая запендя. А остальные тебя на куски порвут. И больше ни одного фильма. Ни одного, брателло Шух.
— Я… не могу этого сделать.
— Да брось ты. С сучкой ведь прокатило. Как по маслу. Э-э… Ты чего? Никак блевануть задумал? Не знал, что ты такой слабак.
— Все в порядке. В порядке. А если… Если Мокша…
— Предлагаешь Мокше вынести за тобой твое же говнище? Так не пойдет, брателло. Тут каждый за себя. И за тебя немного, конечно. При условии, что косяки ты исправляешь сам.
— Я не смогу. Потому что это уже не несчастный случай.
— Самый что ни на есть. Не ссы, Шух. Пара неприятных минут — и все будет, как раньше. Хочешь, чтобы все было, как раньше?
— Как раньше уже не будет, так? Ты сам говорил…
— Будет по-другому. Но всяко лучше, чем сейчас.
— Он маленький. Слабый. Я не могу.
— Тебе решать, Шух.
— Нет. Не могу.
— Тебе не сделали больно, малыш?
— Нет.
— Я же вижу. Вон и царапина на шее.
— У тебя тоже царапина на шее.
— Что? Вот черт!.. Че-еерт. Ну, ничего страшного. Мы же братья, да? Так что если у одного что-то прибавилось, то и у другого прибавляется тоже. Я прав, Генка?