— Я понял, что это ты, как только увидел тебя. — Его похвалы достигают моей души, даже когда его гигантские руки поклоняются груди. — Ты — все, о чем я мог думать. Господи, Табита, перестань так раскачивать бедрами.
Но я не останавливаюсь. Я отпускаю подушку, протягивая руки между нашими телами, чтобы погладить его вверх и вниз через боксеры. Он длинный, готовый и пульсирующий.
— Почему мы все еще в чертовой одежде? Сними.
Ожидание невыносимо.
Мучительно.
Теперь я умоляю.
— Пожалуйста, Коллин, сними их.
— Тебе не нужно, блядь, повторять мне дважды. — Он скатывается с меня, чтобы быстро раздеться, и я делаю то же самое, неловко расстегивая лифчик и снимая трусики, роняя их на пол.
— Я не знаю, смогу ли больше ждать. — Коллин лижет мочку моего уха, устраиваясь между моих бедер, напряженный во всех нужных местах. Я стону от признательности — громко — в ложбинку на его шее, когда он поворачивает таз, прижимаясь ко мне, и целую его кадык. — Я заставлю тебя кончить очень сильно.
Я хочу большего.
Он отдает это мне.
Да... Да, Коллин. Больше.
Глава 12
Коллин
Развлечением: вот кем она была последние несколько недель. Я хотел ее — блондинку, красивую и ниже меня.
И теперь она здесь.
Ее шея запрокинута назад, когда мой рот жадно касается гладкой обнаженной кожи ее плеча, золотистые волосы Табиты рассыпаются по моей подушке. Я убираю волосы с ее лица, обхватывая подбородок ладонью.
Мой большой палец поглаживает ее нижнюю губу, и я опускаю подбородок, пока наши губы не сливаются воедино. Провожу рукой взад-вперед. Раз. Два.
Наслаждаюсь ощущением наших обнаженных тел, прижатых друг к другу, мне не терпится почувствовать ее вокруг моего затвердевшего члена, пульсация между ног почти невыносима, хочется вонзиться поглубже.
Я не хочу торопить ее, но —
— Презерватив, сейчас. Коллин, Коллин, — повторяет она мое имя. — Хватит валять дурака. Ты мне нужен, сейчас.
Тогда я даю ей это, проскальзывая внутрь и трахаю ее медленно и быстро, и... блядь… Мягко и упруго и... черт, Табита, прямо здесь, блядь… Скользкие от пота, воздух густой от нетерпения, мы двигаемся синхронно, шепча. Требуя. Упрашивая.
Задыхаясь.
Чертовы стоны никогда не заканчиваются.
— Да... О, ммм, Боже, Коллин… Коллин… Ух! О боже...
— ...Держись крепче за спинку кровати, детка... Трахни меня, Табита, вот так...
— ...Прямо там… п-пожалуйста, не останавливайся, не останавливайся, не... останавливайся...
Мы потные. Мы нежны.
Мы ходячее, говорящее клише.
Блядь. Да.
Табита
После нашей совместной ночи мы устанавливаем привычку — встречаться в «Блуминг Граундз» в течение рабочей недели; он работает, а я пишу. Смеемся, разговариваем. Ужинаем. Гуляем.
Смотрим фильмы у него дома.
Наши чувства друг к другу растут; мы страдаем.
Мы сгораем.
Мы держимся за руки, разговариваем, постоянно целуемся. Обнимаемся.
Касаемся.
И занимаемся сексом. Много-много горячего, невероятного секса.
И занимаемся любовью.
Коллин Келлер — все, чего я когда-либо хотела, все, о чем я только фантазировала в письменной форме.
***
Блэр наблюдала за Адамом с другого конца спальни, когда он снял рубашку, подошел и откинул одеяло со своей стороны ее кровати. Скользнув внутрь, он потянулся, проводя рукой по ее обнаженному животу.
— Устала? — спросил он, целуя ее в плечо.
— И да, и нет, — сказала она, потягиваясь, как уличная кошка, удовлетворенная и довольная. — Это был долгий день. — Блэр, возможно, и работала на своих родителей днем, но у нее был побочный проект, над которым она работала по ночам. Работа художником брала свое.
Адам спустился ниже по ее телу, исчезая под одеялом.
— Милая, тебе не кажется, что пришло время рассказать об этом кому-нибудь, кроме меня? — Его голос был неуверенным. Он предлагал это раньше, но…
— Я не готова. Дай мне время.
— Когда придет время, Блэр? Прошло уже больше года.
Блэр напряглась от его вопроса, но сразу же смягчилась, когда его пальцы… стали делать эту штуку… прямо… в том месте…
— Да. Знаю. Я расскажу, но это я должна быть той, кто расскажет, ладно? Обещай, что ты ничего не скажешь.