— А теперь я хочу перестраховаться. Чтобы ты, сука, никому не смогла нас сдать.
Покрасневшие от слез глаза уставились на меня с животным ужасом. Я достал из кармана заточку и полоснул ее по этим самым глазам. Одновременно раздался ее истошный вопль и испуганные крики моей ватаги. По окровавленному лицу стекала бело-розовая масса. Тело девчонки дернулось и обмякло. Она потеряла сознание.
Поднял голову — надо мной стоял я сам. Выражение лица обреченное и пустое.
— Кто ты? — хрипло выдохнул я, не обращая внимания на то, что наверняка кажусь сейчас сумасшедшим.
— Твоя душа… Теперь я ухожу… Навсегда…
Он развернулся и пошел прочь, а я ощутил, как рвется невидимая нить, еще дающая мне возможность спастись. Я больше не был человеком. Остался зверь. Одинокий, жестокий, голодный…
Мир наших детей
Что ждет этот мир,
и куда же он катится,
И что после нас
нашим детям останется?..
С утробным стоном захлопнулась тяжелая металлическая дверь бункера. Кате показалось, что от нее содрогнулась земля, а звук напомнил иерихонские трубы, о которых читал Старший. Толком девочка не понимала, как должны звучать пресловутые трубы, поэтому все громкие и резкие звуки сравнивала с ними. Первый раз за свою восьмилетнюю жизнь она оказалась снаружи. И этот мир ей не понравился.
Серая, искореженная рытвинами земля, обломки непонятных сооружений, свинцовое небо, сквозь которое едва просеиваются солнечные лучи. Но, несмотря на бледность дневного светила, оно сначала заставило Катю зажмуриться. До выхода на поверхность, как выглядит солнце она могла представить только по картинкам в чудом уцелевших книгах. Их бережно передавали из поколения в поколение. Детям не разрешалось с ними играть. Только с семи лет, когда считались уже достаточно взрослыми, им позволяли прикоснуться к удивительным страничкам, открывающим двери в иной мир, давно утраченный и похожий на сказку. Катя быстро научилась читать и за год жадно проглотила несколько десятков книг. Она жалела, что больше такой возможности не представится.
Девочка робко взглянула на мать, кажущуюся еще суровее, чем обычно. Камуфляжный комбинезон, такой же, как на дочери, застегнут до горла. За плечами рюкзак с предметами первой необходимости. «Интересно, насколько нам хватит продуктов? Успеем найти другой приют?» — подумала Катя и осторожно спросила:
— Куда мы пойдем, мама?
Женщина не ответила, вместо этого грубовато развернула дочь к себе и застегнула молнию комбинезона до середины ее шеи.
— Солнце может быть опасно для кожи. Капюшон накинь и респиратор надень.
Девочка послушно вытащила из своего рюкзачка уродливую маску и нацепила на лицо, набросила капюшон. Мать сделала так же и решительно направилась вперед. Заметив, что дочь заколебалась, резко развернулась и бросила:
— Что стоишь? Назад нас не пустят. Чем дольше успеем пройти, тем больше шансов…
Она запнулась, но Катя и так ее прекрасно поняла. В ее мире восьмилетние дети уже знали, как хрупка человеческая жизнь и как легко она может оборваться. Если они не доберутся до другого убежища, пока еще есть провизия и вода, их ждет мучительная смерть. Да и если доберутся, далеко не факт, что там примут с распростертыми объятиями и позволят остаться. В убежище, из которого Кате и ее матери пришлось уйти, вряд ли кого-то бы приняли.
Сколько их, таких бункеров, разбросанных по всему миру, точно не мог сказать никто. Правительство настроило убежищ, когда стало понятно, что ядерной войны не избежать. Это случилось несколько веков назад. Точной даты уже никто из ныне живущих не помнил. Миг, когда привычный мир оказался стерт с лица земли, а все, что осталось от высокоразвитой цивилизации — маленькие очаги-убежища. Там создали микроклимат, позволяющий выращивать необходимые для пропитания продукты. Сложные механизмы вырабатывали синтетические волокна, которые тоже использовали в бытовых целях. Но аппараты с каждым годом изнашивались, некоторые ломались. Прокормить всех и дать необходимый запас кислорода становилось все сложнее.
Так в их бункере ввели «русскую рулетку». В ней принимало участие почти все население убежища, даже дети в возрасте от семи лет. В день, когда в бункере кто-то рождался, один из жителей должен был уйти. В этот раз компьютер методом случайной выборки определил, что отправиться в большой мир должна Катя. Девочка даже не заплакала, когда узнала об этом. Попрощалась со всеми и собрала вещи. Утром, когда она должна была покинуть убежище, вместе с ней решила пойти на верную смерть мать. Никто не понимал этого поступка, даже сама Катя. В мире, где им приходилось жить, не место глубокой привязанности. До этого дня мать ничем не проявляла к ней симпатии. Она просто жила бок о бок, заботилась в меру необходимости, но не более того.