– Ты им это расскажи.
– Они уже не живые.
– Для тебя, – отрежет брат с укором.
Так авторы обозначат, что для младшего ушедшие – живы. Это важная точка противостояния.
Дальше – больше: из незначительных реплик откроется, что от Юзека ушла жена, уехала с ребенком в Америку и там рассказала старшему, что младший сошел с ума и она не может жить с ним в аду, который он устроил.
И медленно приоткрывается ад…
Франтишек пойдет по центру села, а ему со всех сторон станут нашептывать, чтоб забрал брата с собой в Америку.
Его узнают, а он – никого. Все помнят отца, укоряют, что хоронить не приехал… И объясняют, что младший – мерзавец: сломал единственную хорошую дорогу в селе. Зачем – не понятно. Подтянутый строгий старший решительно идет в банк – просить ссуду на то, чтоб починить полуразрушенный дом, а ему скажут, что дом вовсе не его… Что отец его незаконно землей завладел. И старший почувствует, что все тут сошли с ума.
А младший поведет его в чисто поле, на отцову землю и покажет свое богатство: стоят на стерне рядами надгробные плиты евреев… Со старинными надписями, с магендовидами… Именно этими камнями была выстлана в селе единственная хорошая дорога. Нынче ее решено асфальтировать. И не останется следа от людей, что когда-то лежали под этими камнями…
И это только полдела, так как из ничейной дороги Юзек камни просто выворотил и увез, а много камней разбросано по частным подворьям. И он их выкупает у односельчан.
Франтишек подсчитывает убыток: 700 тысяч злотых за триста надгробий.
– Да это ж жиды! – взрывается старший.
– Люди, – поправляет его младший.
И говорит, что знает – деревня считает, что он свихнулся. Но это пустяк. Обидно, что жена была на их стороне.
– Особенно когда я начал камни эти покупать… Что ж – лучше красть? – недоуменно спрашивает Юзек. И перечисляет, где еще остались камни, которые нужно перетащить сюда – на свою землю…
Он склоняется к камню, любовно гладит его и читает на хибру надпись.
– Откуда? – дивится старший.
– Выучил, – пожимает младший плечом. – Узнать хотел, что написано…
И объясняет, что он не безумец, а просто…
– Немцы сожгли синагогу и уничтожили кладбище. Это я не могу поправить – я даже не родился тогда еще. Выстелили дорогу надгробьями, и я об этом не знал. Но когда сказали, что дорогу покроют асфальтом, я понял, что этого не должно быть.
– Но почему? У нас с жидками ничего общего! – взрывается старший.
– Не знаю, – честно отвечает Юзек. – Я плохо себя чувствую, когда думаю о том, что это неправильно и я ничего не делаю. А если кто возьмет надгробье наших родителей и положит у своего порога, чтоб вытирали ноги?..
– Но эти люди нам никто! Они не наши! И вообще умерли сто лет назад, а твоя семья жива, и почему она должна страдать оттого, что ты заботишься о мерт-вых жидах?! – кричит Франтишек.
– Я знаю, что это неправильно, но я должен делать это. Я не могу иначе…
Невероятная сцена.
Прекрасный молодой актер Матей Штур играет сомнамбулу – героя, который ведом неведомой силой. И старший (актер Ирениуш Чоп) отшатнется. От протеста, непонимания, отчаяния, невозможности что-либо изменить. Единственный правильный выбор для него теперь – встать на сторону брата и помочь ему дособирать оставшиеся камни.
– Почему из всех людей ты выбрал заботиться о мертвецах? – только и спросит Франтишек.
– Не знаю. У них не осталось живых, кто бы заботился об их могилах…
Братья пойдут за очередным камнем. Село выйдет против них. И спасет их старый ксендз, который встанет между братьями и разгневанными селянами. Отдаст камень, что подле костела, а потом замертво упадет в своей светелке. Успев сказать старшему: он полагает, что Юзек исполняет Божью волю.
– Я думаю сказать об этом на службе… – будут его последние слова.
Старший роется в архиве, чтобы найти документы на усадьбу отца, а находит имена настоящих владельцев – и все они совпадают с именами на надгробьях.
– Значит, они взяли себе землю убитых евреев, – потрясен Франтишек.
– А что вы хотели? Немцы не могли забрать землю с собой, – парирует архивист.
А в доме тем часом все перевернуто, изрисовано магендовидами, исписано по стенам вечным словом “жид”.
– И собаку убили, – добавляет растерзанный младший.
– Застрелили? – неизвестно зачем, уточняет Франтишек.
–- Тут тебе не Америка, – язвит Юзек. – ОТРУБИЛИ голову.
Процесс накопления деталей и подробностей противостояния достигает апогея. Мир фильма окончательно обретает полюса добра и зла. Братья становятся страдальцами, остальные – чудовища, не пощадившие невинную добрую псину. Тут-то и выплывает неожиданный вопрос, куда делись сами евреи?