– Я просто немного… тревожусь. Напугана. Я не понимаю, что делаю. И без мамы я просто…
– Сколько времени с тех пор уже прошло? – спросила София.
Я попыталась сглотнуть, но во рту было слишком сухо.
– Уже… – Я замолчала, не в силах назвать количество лет вслух.
– Десять лет. Нам всем было по восемнадцать, помните? – ответила Хелен за меня. Отчасти я была ей благодарна, но вместе с тем испытывала раздражение, обиду из-за того, что она ответила на вопрос от моего имени. Это было мое десятилетие потерь. Моя мама.
– Что, если… – проговорила я, – что, если я не справлюсь?
На меня обрушился шквал возражений. Подруги перекрикивали друг друга, уверяя, что у меня все получится.
– Не говори глупостей!
– У тебя есть мы – мы тебе поможем!
– Мы знаем, что без мамы тебе будет тяжело, но ты станешь потрясающей…
Хелен снова обняла меня за плечи и погладила большим пальцем по руке.
– Тебе нечего бояться, – сказала она. – У тебя все получится само собой.
– Правда?
– Я никогда ни в чем в своей жизни не была так уверена. – Она оглянулась на остальных. – Когда мы были маленькими, Наоми повсюду таскала с собой куклу в игрушечной коляске, даже в лесу. Это сводило меня с ума, но она настаивала, что не может оставить своего ребенка одного. – Она обхватила мой подбородок руками. – Ты рождена, чтобы быть мамой.
Я улыбнулась ей. Она права, конечно, права. Именно для этого я и рождена.
– Как твой папа? Он все еще очень взволнован? – спросила Марго.
– О, да. Не может дождаться рождения малыша. Накупил кучу одежды и игрушек – и на седьмом небе от счастья.
– Он будет отличным дедушкой, – заверила Хелен.
– Это точно.
– И ты будешь отличной мамой, – добавила Люси.
Я кивнула.
– Давай, повторяй за мной: я буду отличной мамой! – скомандовала она.
Я прочистила горло.
– Я буду отличной мамой.
Они все зааплодировали, подняли бокалы и снова провозгласили за меня тост.
Наблюдая за подругами, я повторяла эти слова в уме, и с каждым повторением мои тревоги становились меньше и меньше до тех пор, пока я совсем не перестала их ощущать.
Со мной все будет в порядке. У меня все получится само собой. У меня есть подруги. У меня есть папа. У меня есть Эйден.
И скоро у меня появится ребенок.
9
– Наоми, – говорит Хелен, высвобождаясь из объятий Эйдена. – Мне так жаль.
Она обращается ко мне со всей фамильярностью давней дружбы, с особой интонацией, родившейся из многократных повторений моего имени за столько лет. Если я напрягу память, то все еще могу услышать, как она звала меня в детстве, высоко и пронзительно, всегда делая ударение на последнем слоге. Мое имя, произнесенное ею, эхом разносилось по лесу, когда мы играли в прятки. Оно звучало в тишине ночи, когда мы делили постель. Она была моей Хелен. Моей лучшей подругой.
До тех пор, пока не перестала ею быть.
Она идет ко мне, и я подавляю желание попятиться. Я не должна отступать. Это мой дом. Нельзя сжиматься еще больше и уступать ей очередной кусочек моей жизни. Я расправляю поникшие плечи. Вздергиваю подбородок.
Ее глаза покраснели, а под густыми нижними ресницами виднеется черное пятно туши.
Я киваю ей в ответ. Что я могу сказать? Какие слова тут подберешь? Я не знаю, что говорить или как преодолеть пропасть, которая, кажется, увеличивает небольшое расстояние между нами. Я бросаю взгляд в сторону Эйдена, но он держится подальше, по-видимому, не желая мешать нашему разговору.
Скажи что-нибудь, Наоми.
– Я знаю. Мне тоже жаль, – бормочу я едва слышно, но она делает крохотный шаг ко мне, сокращая расстояние между нами. Ее глаза увлажнились, и она поднимает руки, чтобы прикрыть их, громко шмыгает носом, а затем смахивает слезы кончиком пальца с безупречным маникюром.
– Я понимаю, что между нами не все гладко… И знаю, что я последний человек, к которому ты захочешь обратиться за помощью, но… – Ее голос срывается от эмоций, когда по загорелым щекам текут новые слезы. – …Если тебе что-нибудь понадобится, – продолжает она, – я рядом. Мне так жаль.
Она поднимает руки, как делала раньше, слегка отведя их от тела и чуть-чуть подав вперед: ее приглашение обняться.
Эйден подходит к Хелен и кладет руку ей на плечо. Она инстинктивно сжимает его ладонь, их пальцы переплетаются.
Хотела бы я быть более великодушной – более правильной – и принять ее помощь. Шагнуть в ее объятия. Ответить ей, что я тоже готова ее поддержать, что я знаю, как она любит Фрейю, и мы все пройдем через это вместе… но я не могу. Она мне больше не друг.