Думаю, не стоит говорить, что домой я не спешила. Делала все медленно, несколько раз прерывалась для того, чтобы попить с местными сплетницами чай. Среди них была и Анфиска. Чего там, сегодня она являлась кладезем самых свежих сплетен. Они, к слову сказать, мне были не интересны. Так что слушала я дам в пол-уха.
Выходила с работы, когда часы показывали десять вечера. Эх, елку купить уже не успевала. Ничего, попробую забежать на рынок завтра. Самое главное, не представлять, как я буду вновь добираться с пластмассовым деревом до дома. А может… купить небольшую елочку? Поставлю ее на письменный стол и все. И пожар, если что, будет не таким пугающим. На всякий случай, надо будет оставить неподалеку ведро с водой. Во избежание повторения вызова пожарных. А то вдруг, снова Гошика увижу.
На улице было холодно. Натянув шарф повыше (но не на нос, а то очки будут запотевать), поспешила в сторону метро. Ну… как поспешила. Старалась медлить, как могла. Только холод, пронизывающий до костей ветер и колючий снег не располагали к неспешной прогулке.
Чем ближе подходила к дому, тем медленнее становился шаг. Но там меня ждал Зефир. И медлить более было глупо. Вдруг Филимонов ушел? И вообще… нашла от кого прятаться. Я к себе домой иду! А он…
А он стоял. Подпирал спиной входную дверь. Руки засунул в карманы джинс. Зевал. Широко так, бессовестно.
— О, каравайчик! — заметив меня, он встрепенулся и отстранился от двери.
— О, мой личный кошмар, — проворчала, продолжая подниматься по лестнице и смотреть на этого нахала.
— Ну чего ты, каравайчик, — темные брови изогнулись так смешно, что я не смогла сдержать улыбки. Клоун. — Я, между прочим, скучал, страдал. Не обедал, все о твоем салате мечтал.
— А я его не готовила, — хмыкнула.
И вот мы стоим друг напротив друга. Он смотрит на меня, я на него….
За дверью скребется голодный пес. Никакой романтики. Просто желание придушить. Гошика.
Стоять на лестничной клетке и дальше было бы жестоко. По отношению к Зефиру, а не к Георгию. Его бы я оставила здесь. Но как только открыла входную дверь, этот беспринципный тип, прошел следом. Отодвинул меня в сторону и, пройдя чуть дальше, начал стягивать с ног ботинки. Ладно. Вроде как снег с подошвы его обувки должен был уже растаять. Значит, пол не сильно пострадает. И, возможно, мыть его не придется.
— Тяф! — радостно залаял пекинес, подбегая к парню.
И вот стою я такая, в одном ботинке, с медленно ползущим на коврик шарфом, в наполовину расстегнутом пуховике и… обалдеваю от мужской наглости. Получается, как меня с работы встречать, кормилицу между прочим, так он нехотя идет. А как этого, так мчится на всех своих кривых!
— Тяф! Тяф! Тяф! — продолжал надрываться пес, прыгая на руки Гоши, когда тот снял куртку и повесил ее на крючок.
— А ты не обнаглел? — это я обращалась не конкретно к Филимонову, а к обоим представителям мужского пола.
— Тяф? — Зефир непонимающе воззрился на меня.
— Чего? — а это уже Георгий.
И в этот момент они так были похожи, что я, махнув рукой, пошла на кухню. Даже если бы и попыталась прогнать однокашника, ничего бы не вышло. Он гораздо сильнее меня физически. И наглости у него в разы больше.
— Чайку сделай, будь девушкой! — послышался со стороны коридора голос пожарного.
Было огромное желание не делать ничего. Ну, или скормить незваному гостю остатки собачьего корма. А что? В холодильнике как раз лежала одна початая банка. Там срок годности скоро заканчивался. Но сегодня я так устала, что не хотелось ничего. Точнее, просто было желание добрести до кровати и забыться сном.
Подавив зевок, первым делом помыла руки. Потом включила чайник, положила в опустевшую за день мисочку, что стояла на полу, специального паштета для пекинеса и пошла переодеваться. В это время Гошик оккупировал мою ванную комнату. И вроде надо было вновь возмутиться, потребовать, чтобы он покинул квартиру. А… сил не было.
Переодевшись в удобный синий спортивный костюм, натянула на ноги теплые носки (я же нынче осталась без тапочек), соорудила на голове пуклю и поползла обратно на кухню. Бывший одноклассник сидел за столом и в задумчивости постукивал костяшками пальцев по столешнице. Зефир, как и в прошлый раз, уселся у его ног и преданно заглядывал тому в лицо.
— Каравайчик, — хмуро проговорил пожарный, — я не понял, ты что… не ждала меня?
— Какой догадливый, — процедила, подходя к чайнику.
— Холодильник пустой. Жрать нечего…
— Жрут свиньи, — машинально сказала, и так же машинально беря с полки две чашки для чая.