— А если честно? — тяжело вздохнув, вновь спросила. Шутки шутками, только и дальше быть в неизвестности я не собиралась. — С какой такой стати я тебе понадобилась? Что, девушки внимание обращать перестали? Понял, что теряешь свои позиции Казановы и решил проверить, клюну ли на тебя я? И…
— Ну, раньше, для того, чтобы ты «клюнула» мне было достаточно улыбнуться, — невозмутимо перебил Гоша. — Но знаешь что…
— Что? — теперь уже я перебивала. — Если ты и был мне когда-то симпатичен, то очень короткий промежуток времени. — А чего скрывать? Подумаешь, он мне нравился. Так столько лет прошло.
— Три года, — огорошил пожарный.
— Кхе… — подавилась следующей гневной речью.
Откуда узнал? Кто рассказал?! Я ни с кем об этом не говорила! Даже мама была не в курсе!
Неужели мои чувства никогда не являлись для него секретом? Он знал… Знал, и при этом продолжал надо мной издеваться! Смеяться, понимая (очень на это надеюсь) каково мне из-за его колких фраз и противного издевающегося смеха. Смеха, который я так часто слышала. И не было в нем доброты. Лишь издевка. Гошику доставляло удовольствие изводить меня. Называть толстым караваем. Шаром, который с каждым днем становился, по мнению таких как он, все больше. И вот сейчас он спокойно дает понять, что все это время был в курсе моей симпатии. И неужели думает, что я до сих пор питаю к нему какие-то нежные чувства? Три раза ха! Пусть не очень уверенных, но…
— Не уходи от ответа, — разумно решила сделать вид, что мне таки да, абсолютно все равно на его осведомленность.
— Сама посуди, каравайчик, — продолжая хозяйничать на моей кухне, стал говорить Георгий. — Мы уже не школьники. Да и ты… — он оценивающе заскользил по мне взглядом, — стала не столь аппетитной. Но это не важно, — вернулся к нарезке теперь уже овощей молодой человек. — Мы не дети, понимаешь? Если постоянно оглядываться на прошлое, оно утянет с головой. И ничего, кроме воспоминаний не останется. Вот ты помнишь, кем я хотел стать, после окончания школы?
Я как раз присела на табуретку и во все глаза взирала на Филимонова, когда он задал этот вопрос. Помню ли я? Конечно помню. Будучи влюбленной как последняя идиотка, я старалась разузнать об объекте своей любви как можно больше. В то время, когда все млели от солиста группы «Руки вверх» и мечтали выйти замуж за Сашу Асташонка из другого бойсбэнда «Корни», я радовалась лишь тому, что Гоша учится со мной в одном классе.
— Ты хотел стать актером, — наконец, произнесла, прогнав накатившие воспоминания.
— Глупое желание не находишь? — хмыкнул пожарный, и, отрезав крупную дольку огурца, стал аппетитно ей хрумкать. И так сразу есть захотелось, что я не удержалась и стащила с тарелки кусок сыра.
— Нормально желание, — прожевав, ответила. И потянулась уже за колбасой.
— Аф? — напомнил о себе Зефир. Пришлось брать и на его долю.
— Нет, — не согласился со мной Гоша. — Чем я могу помочь, играя роль? Кому? И зачем мне это? После школы я действительно попробовал поступить в соответствующий ВУЗ. Чего уж там… поступил.
А вот в этом я не сомневалась. Актер из этого хитреца был отменный. И не поймешь: когда он говорит серьезно, а когда шутит. Вот помню, как-то в школе он по приколу выкрикнул в коридоре, что любит меня. Тогда все смеялись, улюлюкали, показывали в мою сторону пальцем. Девчонки изображали страдания. А он стоял с таким выражением лица, что я бы может, глупая школьница, и поверила. Не знай его достаточно хорошо, чтобы не воспринять его слова всерьез.
— И что произошло потом? — Мне действительно стало интересно. Всегда любопытно узнать, как сложилась жизнь у тех, с кем ты проучился не один год.
— А потом я подал документы в совершенно другое место, — охотно продолжил свой рассказ однокашник. — И тоже смог пройти. Как умудрился, ума не приложу. Тогда и понял, что для меня важнее: прыгать по сцене, играя роль какого-нибудь шута или посвятить жизнь более ответственной работе.
— Актером быть тоже сложно, — решила встать на защиту творческой профессии.
— Возможно, для кого-то, — не стал спорить Гошик. — Но не для меня.
— И зачем ты мне об этом рассказываешь? — задала очередной вопрос и утащила уже два куска сыра и один колбасы.
— Чайник поставишь? — не торопясь продолжить щекотливую тему, проговорил пожарный.
Молча встала, проверила количество воды в чайнике и нажала на кнопку. Нам хватит. Потом вернулась к столу и присела на нагретое место. Пекинес пытался занять его, но я легко сбросила его передние лапы с края сидушки. Еще чего. Знаю я, на что он целит свой лупоглазый взгляд. На колбасу. А вот не дам ему паштет. Пусть знает, как куски у хозяйки вымогать.