В апреле 1991 года опять состоялся партийный пленум. После проходного доклада Павлова в ряде выступлений члены ЦК резко критиковали Горбачева; особенно неуважительно прозвучало выступление 1-го секретаря Кемеровского обкома Анатолия Зайцева. Обидевшись, Горбачев внес предложение о своей отставке; но пленум большинством в 90% голосов отказался рассматривать это предложение.
Позиции демократов расширялись. 12 июня Ельцин был избран (прямым голосованием) президентом РСФСР; а 17 июня бдительность группы демократов во главе с мэром Москвы Гавриилом Поповым сорвала попытку «премьер-министра» Павлова получить от Верховного Совета СССР «чрезвычайные полномочия» (причем, не спросив согласия президента Горбачева). Последний еще раз подтвердил, что считает свободную борьбу мнений нормальной политической жизнью цивилизованного государства.
Горбачев все еще надеялся удержать страну от распада. Между тем, Советский Союз напоминал сосуд с перенасыщенным раствором, остающимся жидким, пока его не трогают; но стоит по сосуду щелкнуть ногтем - и раствор моментально расслаивается на компоненты, часть которых выпадает в осадок. Горбачев старался обойтись без серьезных потрясений, да разве можно провести перестройку в огромной стране, пальцем никого не задев - не то, что лиц, но и целых классов?
Может быть, Горбачеву и удалось бы трансформировать квази-советский режим и квази-социалистическую экономику СССР мирным путем, не будь Советский Союз таким многонациональным. Если руководившие им квази-коммунисты сами на каждом шагу грешили шовинизмом и воспитывать народы в духе подлинного интернационализма семьдесят лет было некому, то никакого смысла не было оставаться этим народам вместе и дальше. Вообще полсотни государств под одной крышей - это нонсенс. Даже богатейшая Америка, собрав в одну кучу пятьдесят штатов, расплачивается за это чуть не каждый год «жарким летом» негритянских (или еще каких-нибудь) восстаний. При наших же тяжелейших обстоятельствах, когда нужно было такую, во всех отношениях неподъемную, страну вытаскивать из многолетнего кризиса, перед республиками, естественно, возник вопрос: вместе из кризиса выкарабкиваться - или порознь. Большинству республик показалось, что порознь - быстрее, легче.
Труднее всего было Горбачеву сладить с теми республиками, где к власти уже прочно пришла национальная буржуазия - прибалтийскими, закавказскими, Молдавией. Только что выбранные, их парламенты, подталкиваемые националистической общественностью, повели дело к достижению полной независимости, рассчитывая, что каждой маленькой республике по отдельности будет легче преодолеть экономические трудности - тем более при обещанной уже помощи западных держав.
Напрасно Горбачев пытался соблазнить руководителей союзных республик выходом их из национальных квартир на арену мировой политики: на XXVIII съезде руководители всех национальных компартий автоматически, по должности были «избраны» в Политбюро; а в Совет Министров СССР на правах министров были введены представители союзных республик. (Впрочем, Политбюро сразу же утратило прежнюю роль высочайшего в СССР органа власти и было, в качестве последнего, заменено Президентским Советом, а ЦК партии возглавил Секретариат).
Но было уже поздно; для подобных маневров время оказалось упущено. Еще с 6 марта 1990 года правительство Литвы, где (после раскола литовской компартии на две) взяли верх буржуазные националисты, начало выступать с позиций суверенитета и национальной независимости. Попытка Горбачева произвести на Литву экономическое давление (она, мол, на 20% больше товаров получает из СССР, чем дает ему - так пусть убедится в этом на ощупь) послужила великолепным предлогом для организации «гуманитарной помощи» ей с Запада. Разумеется, мини-блокада Литвы провалилась, не принеся организаторам этой амбициозной имперской затеи ничего, кроме позора.
В мае за Литвой последовала Латвия, за нею - другие республики, а когда 12 июня 1990 года провозгласила свой суверенитет Россия, начался обвал, который получил прозвище «парада суверенитетов»: не только остальные союзные, все автономные (выбросив это слово из своего названия) республики, Но и автономные области и округа, тоже переименовавшиеся в республики, одна за другой провозгласили свой суверенитет. (Похвастаться суверенитетом приятно одной независимой стране среди несуверенных, а когда все кругом суверенные - какой в этом смысл?).