Потеря демократами этой и ряда других политических позиций в правительстве и на периферии отражала снижение популярности демократов в обществе, потрясенном экономическими реформами. Сказалась также (и до сих пор сказывается) организационная раздробленность демократического движения. Там, где можно было бы иметь мощную буржуазную партию (пусть даже в составе нескольких фракций), русская молодая буржуазия во внутренней политике представлена более чем десятком парламентских (и еще большим числом непролезших в парламент) мини-партий, не имеющих партийного аппарата и в промежутках между разного рода выборами вне стен парламента и других выборных органов ничем себя не проявляющих. Каждый мало-мальски заметный буржуазный политический деятель стремится обзавестись собственной партией (некоторые изобретают каждый год по новой).
Вместо одной буржуазной партии иметь их несколько - это вполне в традициях буржуазного парламентаризма. Буржуазная многопартийность на Западе веками служит для обмана всего остального народа. Парламентская говорильня по поводу мелких усовершенствований буржуазной государственной машины средствами массовой информации преподносится как борьба за глубокие революционные преобразования; выборы, на которых все кандидаты выступают с идентичными программами, раздувая видимость различий между ними; переход власти от одной партии к другой в лице их лидеров, создающий время от времени иллюзию начинающихся, наконец, «перемен», и т.п. Все эти и многие другие ухищрения буржуазной пропаганды призваны замаскировать тот очевидный факт, что, как на Западе, так и у нас, за спиною всех парламентских мини-партий и их - и деловых, и скандальных - лидеров стоит повсеместно один и тот же буржуазный класс, политически активные представители которого называют себя демократами.
На фоне чрезмерной (по сравнению с Европой) раздробленности буржуазно-демократического движения в России сплоченным бастионом выделяется квази-коммунистическое движение, отражающее интересы начальствующего сословия, но удерживающее под своим влиянием гораздо более широкие круги, несмотря на последовательный ряд политических поражений. Немедленно после провала Августовского путча ГКЧП Ельцин «приостановил» деятельность КПСС и в то время в нее входившей Компартии России, а затем и полностью их запретил. Однако во избежание обострения социальной напряженности Ельцин и его команда не предприняли массовой чистки государственного аппарата России, кроме самых высших должностных лиц, поддержавших ГКЧП; не было заметно никакой дискриминации по отношению к квази-коммунистам на любой работе. В таких либеральных условиях постепенно возобновили выход квази-коммунистические газеты и журналы, (к середине 1995 года их число достигло 120); хотя и в законсервированном состоянии, но сохранялось большинство первичных организаций и других партийных структур. И уже через год после провала путча Коммунистическая партия (тогда - РСФСР, ныне - Российской Федерации) обратилась в Конституционный суд России с иском о признании указов Ельцина относительно квази-коммунистической партии противоречащими Конституции России, т.е. незаконными и подлежащими отмене.
Президент Ельцин своими антикоммунистическими указами формально ни одной буквы Конституции РСФСР тогда не нарушил и выиграть это дело в Конституционном Суде не было у квази-коммунистов никаких шансов, но поднятая пропагандистская кампания нужна им была, чтобы напомнить о фактическом существовании партии, застолбить для нее место на российской политической арене, не допустить дальнейшего развития начавшегося дробления партии на маленькие группки сектантского типа, - решению подобных задач и способствовало рассмотрение иска квази-коммунистов в Конституционном суде. Однако демократы спохватились и бросились вдогонку за упущенным временем; не допустить рассмотрений иска квази- коммунистической партии они не могли, поэтому подали в тот же суд встречный иск, настаивая на признании КП РСФСР и всей КПСС преступными организациями.