Следующий нефтепровод Васюган - Раскино по требованию Лигачева был построен за один год, вместо двух по проекту. В действительности в день торжественного открытия он был совершенно не готов и, как выяснилось, построен с такими отступлениями от проекта, что Управление магистральных нефтепроводов его официально не приняло. Как всегда после «липового» пуска недостроенного объекта строители быстро переходят на другие объекты, оставляя эксплуатационников один на один с недоделками, и нет никаких шансов, что последние будут когда-нибудь устранены. Так это повелось на любых стройках - и в промышленном, и в жилищном, и в дорожном и т.п. строительстве. Сказать, что таков был стиль работы Лигачева, было бы неправильно. Таков был стиль работы всего начальствующего сословия.
Как и по всей стране, в Томске при Лигачеве о быстрейшем пуске любого строящегося предприятия начальство думало в первую очередь, а о создании элементарных культурно-бытовых условий для рабочих этого предприятия - в последнюю. Когда на действующих нефтяных скважинах на северо-западе области стала падать добыча нефти, по настоянию Лигачева было срочно введено в эксплуатацию новое крупное нефтяное месторождение - Лугинецкое, найденное геологами на юго-западе области в 500-х километрах от Томска и в 400-х километрах от базового города нефтяников Стрежевого. От Лугинецкого месторождения с рекордной быстротой был проведен нефтепровод и присоединен к магистральному; срыв плана добычи нефти был предотвращен, план выполнен. (Как бесхозяйственно использовали при этом второпях людей, деньги и технику - бесполезно повторять).
К строительству же жилья и соцкультбыта для нефтяников приступили лишь тогда, когда Лугинецкая нефть пошла по трубам, хотя вблизи Лугинецкого месторождения, расположенного посреди заболоченной тайги, не было совсем никаких населенных пунктов, и пришлось потом строить для нефтяников новый город - Кедровый.
Лигачев показал себя волевым и умелым руководителем и из далекой сибирской провинции был вызван в Москву - «на повышение», а лугинецкие нефтяники в своем молодом городе так и остались без надежных дорог, как на острове посреди непролазных болот. Мало того, благодаря вечной нестыковки министерств и ведомств, нефтяники из своих скважин берут только нефть, а попутный газ (ежегодно почти 1 млрд., кубометров!), «чтобы не мешал», сжигают в негаснущих факелах, круглые сутки обогревающих сибирское небо. По энергетическому эквиваленту сжигается газа ровно столько же, сколько добывается нефти. В проекте освоения Лугинецкого месторождения использование газа, конечно, предусматривалось, но в ходе стройки, поспешно начатой, по указанию Лигачева, «не с того конца», до газа руки все никак не доходят.
Лигачев же настоял на строительстве в Томске гигантского нефтехимического комбината, мотивируя это нефтегазовой специализацией Томской области; однако, построенное предприятие использует в качестве сырья вовсе не сырую нефть или газ, добываемые в области, а готовый бензин, который в Томской области тогда не производился; его много лет привозили издалека в огромных количествах по железной дороге - по 51 цистерне ежедневно. Именно Лигачев настоял на привязке в Томске проекта явно здесь неэкономичного предприятия, чтобы не упустить престижную гигантскую стройку, хотя можно было для нее найти более подходящее место - поближе к бензину. Так волюнтаризм, тысячекратно осужденный после смещения Хрущева, фактически оставался по-прежнему господствующим стилем квази-советского планирования.
Начальствующее сословие руководило страною бестолково и неэффективно. Полнейшая безответственность и ничем не ограниченный волюнтаризм «вождей», порождали глобальные начинания, особенно губительные для страны. «Сталинский план преобразования природы» (покрыть все степи лесными полосами), хрущевское освоение целины, брежневский БАМ были порождены стремлением оставить после себя следы не только на страницах истории, но и вещественные - на земле (подобно египетским пирамидам).
Еще тяжелее, чем дорогостоящие стройки, легла на экономику страны гонка вооружений - маниакальная страсть квази-советского генералитета к выпуску и накоплению ракетно-ядерного оружия в бессмысленно огромных количествах. За послевоенный период, в связи с ускорением научно-технического прогресса, военная техника настолько усложнилась, что во многих случаях связанные с нею вопросы доступны пониманию только узким специалистам. Большинство высших руководителей квази-советского государства в Застойную эпоху, как это водится у начальствующего сословия, не понимали и не желали вникать в сложные специальные проблемы, поэтому генералы каждый год безотказно получали из государственного бюджета столько средств, сколько наобум запрашивали.