А некоторые из самых необходимых продовольственных товаров - в первую очередь - мясные и молочные - во многих регионах еще в конце 60-х - начале 70-х годов напрочь исчезли из государственной торговли, так что из доброй половины областей Европейской России за колбасой и сыром покупатели ездили в Москву и Ленинград, где руководством страны было предписано снабженцам создать и, во что бы то ни стало, поддерживать «показуху» изобилия. В остальных же городах трудящиеся зачастую тратили на поиски весьма скудного пропитания больше энергии и усилий, чем на своем рабочем месте.
Не только «хлеб насущный», не только потребительские товары, но и сырье, и топливо, и материалы, необходимые для производства, будто в насмешку над «плановой» квази-социалистической экономикой, сплошь и рядом не оказывались в указанное время в положенном месте, порождая простои на производстве, перебои в торговле. Не находя в продаже нужных товаров, несостоявшиеся покупатели вынуждены были в ожидании товара класть деньги в сберегательную кассу; так, в 1978 году 53% «сбережений» образовались в результате неудовлетворенного спроса. Следовательно, рост «сбережений» трудящихся в эти годы отразил не рост их благосостояния, а ненормальную обстановку на потребительском рынке, потому что деньги, не имеющие возможности проявить свою покупательную способность - это все равно что не деньги.
Год от года ухудшавшееся снабжение, естественно, не способствовало «подъему трудового настроя» рабочих, по терминологии того времени; наоборот, это стало еще одним фактором, снижавшим производительность труда. А снижение производительности труда и невыполнение производственных планов порождало перебои в снабжении, но, чтобы вырваться из этого порочного круга, начальствующее сословие никаких серьезных мер не принимало, поскольку само оно никаких «дефицитов» не испытывало - спецмагазины, спецстоловые, спецбуфеты снабжались бесперебойно.
Для объяснения рабочим причин неполадок в снабжении пропагандистам был «спущен сверху» тезис: «Как работаем, так и живем!», но слушатели подобных лекций все чаще стали отвечать: «Как живем, так и работаем... »
В непроизводственной сфере тоже год от года ухудшалось обслуживание населения. Работники магазинов неохотно получали с баз ходовые, но дешевые товары (хлеб, молоко, соль и т.п.): работы много, а выручки - пшик. В больницах вошли в практику всевозможные поборы с больных, без уплаты которых последние медперсоналом фактически не обслуживались: Почтальоны стали выбрасывать в мусор простые (не заказные) письма - лень разносить по адресам. В городах, где городской транспорт перешел на талонную систему, автобусы стали пустыми пролетать по маршруту мимо остановок: зачем водителю пассажиры? И так - во всем.
Неуклонно рос лишь один статистический показатель: потребление алкоголя на душу населения. В застойной атмосфере тоталитарного режима широко распространилось всеобщее повседневное и повсеместное пьянство. Русский народ в полной мере осуществил переведенный Маршаком английский народный стишок о том, что для пьянства есть восемнадцать (перечисляемых) поводов плюс «просто пьянство, без причин».
Все более распространялось неуважительное отношение к труду. Нельзя не отметить, что у нас, русских, всегда имела успех люмпен-пролетарская идеология, элементы которой прослеживаются во все времена: начиная с Крещения Руси - в христианстве (где Иисус отдает предпочтение Марии, cлушавшей проповедь, а не Марфе, для него же готовившей обед), а с 1917 года - в большевизме (с его «приматом политики над экономикой». Простоту быта и скромность русского человека воспевали русские писатели, а ведь, если вдуматься, всенародная неприхотливость и нетребовательность лишали нас одного из стимулов к прогрессу. Короткий период русского капитализма не мог преодолеть всенародный вековой настрой, а за годы квази-советской власти нас вновь приучили довольствоваться одинаковым для всех (равенство!) и весьма скудным минимумом материальных благ, который государство фактически гарантировало, порождая пресловутую «уверенность в завтрашнем дне», но избавляя работника от необходимости прилагать на производстве серьезные физические, а тем более умственные усилия и заботиться о полезности результатов своего труда.
Представители начальствующего сословия, непосредственно руководившие производством, не утруждая себя заботой о лучшей организации труда подчиненных рабочих и колхозников, поддерживали в их среде уравнительные тенденции, обеспечивая с помощью «выводиловки» оплату (хоть и невысокую) за невыполнявшиеся работы - всем: и добросовестным, и лентяям. Сплошная уравниловка, облегчавшая управление трудовыми коллективами, не только устраивала начальствующее сословие, но вполне соответствовала и настроению толпы, косо ставшей смотреть на любых передовиков и новаторов.