Другой основной принцип социализма: «От каждого - пo способностям...» - тоже несовместим с административно-командной системой управления, потому что самых «способных», таких как изобретатели, рационализаторы, новаторы производства, и прочих «нарушителей спокойствия», эта система решительно отторгает.
Не лучше обстояло дело и с тем принципом социализма, который утверждает, что целью общественного производства при социализме является рост благосостояния трудящихся. Во-первых, росло благосостояние не трудящихся, а одного лишь начальствующего сословия; во-вторых, целью общественного производства стало не изготовление реальных материальных благ, поддающихся полезному потреблению, а фиктивное выполнение абстрактных «плановых показателей», которое гарантировало работягам получение «зряплаты» и освобождало их от заботы о качестве и полезности произведенной продукции. Как мы знаем, производилось чудовищное количество опаснейшего оружия; изготовлялась морально устаревшая продукция; порою выпускался товар, которым рынок был уже насыщен; но это никого не беспокоило так же, как и дефицит важнейших товаров народного потребления, которые могли бы быть произведены на тех самых предприятиях, работавших, вместо этого, «для свалки».
Такой нелепый «социализм» никогда и не снился ни Марксу, ни Ленину, ни проповедникам утопического социализма. В целом, общество, состоящее из одного господствующего класса (присваивающего прибавочный продукт своеобразным, окольным путем, делающим этот класс похожим на сословие) и двух угнетенных классов, эксплуатируемых отчасти с помощью внеэкономического принуждения, не может быть названо ни чисто феодальным, ни капиталистическим, поскольку по некоторым параметрам представляется все же более отсталым, чем нормальный капитализм. А социализма у нас не было (что признал даже Горбачев), никогда не было и нигде, кроме как на бумаге, так что, при всем недовольстве перипетиями сегодняшнего дня, в прошлом оплакивать нам нечего. Для квази-советского феодализированного общества очень характерна старательная маскировка присущих ему классовых антагонизмов путем безудержной квази-коммунистической демагогии. Но выше уже было показано, что начальствующее сословие свои пропагандистские обязанности, как и все, за что бралось, выполняло лениво и некачественно, нимало не заботясь о правдоподобности своей демагогии. В итоге, не вникая в созданный начальствующим сословием механизм эксплуатации трудящихся масс, последние из своей повседневной практики постепенно вынесли твердое убеждение в лживости официальной пропаганды («Дурят нашего брата, ох, дурят!»). Интуитивное неприятие трудящимися насквозь лживой демагогии начальствующего сословия тоже способствовало неизбежному, в конечном счете, распаду квази-советского общества, да и самой страны.
Нет ничего удивительного и в том, что квази-советская экономика, централизованно, но бездарно и безответственно планировавшаяся и управлявшаяся, непрерывно обворовывавшаяся паразитировавшим на ней начальствующим сословием, все более слабевшая под действием морально-производственного разложения на самом базовом уровне - на уровне любого и каждого предприятия, - не смогла выдерживать дальнейшую гонку вооружений и сохранять достигнутый было паритет по мощности стратегических сил СССР и США. Капитулировать перед мировым империализмом нас заставили не военные, а экономические и, в некоторой степени, даже нравственные причины - тот постепенный, но всесторонний развал, медленно, но неуклонно нараставший, как на каждом предприятии, так и в обществе в целом. Выше было показано, что все причины этого развала - на совести начальствующего сословия (которой у него, впрочем, отродясь не бывало).
Говоря о вине начальствующего сословия в постепенном распаде квази-советского общества, а за ним - и государства, приходится все время ставить на одну доску с этим сословием и квази-коммунистическую партию, хотя эти два субъекта не во всем и не совсем совпадают. С одной стороны, все начальствующее сословие поголовно состояло в КПСС, кроме чрезвычайно редких, единичных представителей научного мира и творческой интеллигенции.
Но, с другой стороны, многомиллионную массу членов КПСС далеко не всю можно отнести к начальствующему сословию. В «номенклатуру» разных категорий бывало зачислено два миллиона «аппаратчиков»; несколько миллионов насчитывалось в рядах квази-советских чиновников, большею частью тоже состоявших в партии. (Странно, что в газете «Известия» - № 221 от 7 октября 1992 года - Феофанов без всяких комментариев приводит названную Лигачевым в показаниях Конституционному суду численность «номенклатуры» - 22 тыс. чел. Это же «номенклатура» только самого высшего уровня).