Поэтому Горбачев, призывая к всеобъемлющей Перестройке, равной революции, в то же время старался все же поменьше дразнить правящее начальствующее сословие. В своих речах он говорил о «притоке свежих сил» в руководящие партийные органы, но с обязательной «преемственностью в руководстве»; превращение ряда региональных руководителей в несменяемых местных царьков он называл «доведением до абсурда лозунга стабильности кадров»; пресечение малейшей инициативы «снизу», жестокая расправа за любую критику у Горбачева назывались «нетерпимостью некоторых руководителей к самостоятельному - мышлению подчиненных» - для любых безобразий он находил эвфемизмы и приемлемые для всех «каучуковые» формулировки.
Часто упоминая в своих речах и докладах «силы торможения» или «тормозящие факторы», Горбачев одновременно усиленно уверял народ, что врагов у перестройки нет, (а «силы торможения» - кто такие?), что «все мы - в одной лодке», «по одну сторону баррикад».
Чем же равносильна революции такая перестройка, при которой и революционеры, и контрреволюционеры находятся по одну сторону баррикад? Революцией называется массовое народное движение, имеющее целью существенное изменение политического строя страны или даже социально-экономической формации; такое изменение возможно только при отстранении от власти прежнего правящего класса и приходе к власти другого класса. В нашем случае, в СССР требовалась революция для свержения власти начальствующего сословия, но трудящиеся массы не были к такой революции готовы, а тут еще Горбачев с помощью квази-революционного трёпа усыплял их своей перестроечной утопией.
Втягиваясь все же постепенно в противоборство с начальствующим сословием, Горбачев тогда еще не мог и подозревать, что все его начинания заранее обречены, что роковая ошибка им уже совершена. История рано или поздно разберется, с чьей подачи Горбачев в первые же дни своей верховной власти - в мае 1985 года - забил сокрушительный гол в собственные ворота.
Речь идет об антиалкогольной кампании. Обычно в этом обвиняют Лигачева, но это недоразумение. Лигачев, как один из виднейших представителей начальствующего сословия, здесь ни при чем: его сословию антиалкогольная кампания не сулила никакой выгоды, и вообще всякая кампания начальствующему сословию ненавистна, как нарушающая «личный покой». Нет, это идеологи криминальной буржуазии с дальним прицелом подкинули новому партийно-государственному руководству страны антиалкогольную идею с определенной надеждой на будущие выгоды, а Горбачев в состоянии эйфории первых дней своей власти на эту наживку клюнул. Лигачева же криминальная буржуазия соблазнила открывшейся возможностью для роста личной популярности и использовала, как рупор.
Конечно, потребление алкоголя у нас в годы Застоя превысило средние мировые показатели, но на преодоление этого порока когда-нибудь в XXI веке потребуются десятки лет, и пытаться покончить с этим злом кавалерийской атакой было просто смешно. Но антиалкогольная кампания не просто не достигла цели - она была первым шагом к пропасти, к которой вскоре покатилась вся экономика страны.
Дело в том, что сокращение государственной торговли алкогольными напитками неизбежно влекло за собою недопоступление денег в государственный бюджет, Горбачев в какой-то степени это понимал, и антиалкогольное постановление требовало, чтобы план товарооборота - и, тем самым, поступления денег в государственный бюджет, были непременно выполнены; а в непререкаемую чудесную силу постановлений ЦК КПСС Горбачев все еще наивно верил. Предполагалось, что неистраченные на водку деньги покупатель все равно потратит на приобретение каких-нибудь других товаров в той же государственной торговле - возможность появления конкурента в расчет не принималась. Но квази-советская экономика, в которой рост производства товаров почти прекратился, не сумела предложить покупателю никаких привлекательных товаров, способных заменить на рынке водку (разве что одеколон). В некоторых городах, чтобы хоть немного увеличить товарооборот, резко снизившийся при сокращении торговли водкой, придумали такой коммерческий фокус: в молочных магазинах прекратили торговлю разливным молоком - под предлогом' борьбы за «культуру торговли» молоко стали продавать только в бутылках; покупателя заставили оплачивать цену ненужной ему бутылки при покупке - выручка магазина увеличивалась; затем покупатель сдавал бутылку обратно в магазин - эта, вторая операция, на основании соответствующей инструкции, также засчитывалась в выполнение плана товарооборота; в результате процент выполнения плана магазином увеличивался, хотя покупатель не получал ни грамма дополнительного товара. Конечно, подобные «мероприятия» по выполнению плана товарооборота без увеличения товарных фондов (а их взять было негде), по сравнению с сокращением торговли водкой, давали итог смехотворный. В частности, от оборота молочных бутылок ни копейки не поступало в государственный бюджет, но магазину важнее было выполнить план на бумаге, а не в натуре.