Сразу видно, что в начале 1987 года Горбачев еще оставался связанным консерваторами-геронтократами по рукам и ногам. Пошел уже третий год Перестройки, а реальных перемен в своей жизни народ пока не видел. Все же дискуссия, хотя и вялая, по поводу «совершенствования избирательной системы» означала некоторое расширение гласности, как ни старалось начальствующее сословие затормозить этот процесс.
Первые медленные сдвиги политической жизни СССР в сторону гласности неотделимы от имени Александра Николаевича Яковлева, известного сторонника реформирования квази-советского строя. Горбачев, придя к власти, вернул его из «ссылки» в Канаду, а на XXVII съезде КПСС он был избран секретарем ЦК. Но на первых порах Яковлев подбирал свою «команду», а гласность в действительности оставалась еще полугласностью. Цензура была в полной силе и придиралась к каждому слову не только рядовых журналистов, постоянно упрекаемых в «очернительстве», но даже любых высокопоставленных партократов. Например, из доклада Первого секретаря ЦК ВЛКСМ Мироненко на XX съезде комсомола, напечатанного в «Комсомольской правде», были исключены допущенные докладчиком в живой речи упоминания об ущемлении сельского населения (по сравнению с горожанами) в отношении социальных условий, а также о проституции, наркомании, хулиганстве и других негативных явлениях в среде молодежи.
Но в условиях, когда Горбачеву удавалось вынести проект того или иного закона на всенародное обсуждение, предводители начальствующего сословия, по-прежнему дотошно контролировавшие средства массовой информации, не могли предотвратить более или менее свободной дискуссии.
На небывалом прежде уровне гласности обсуждался, в частности, новый закон «О государственном предприятии (объединении)». В обсуждении этого законопроекта приняли очень активное участие ученые-экономисты, в том числе и те, кого критическое отношение к неприглядной квази-социалистической действительности привело в ряды молодой новой русской буржуазии, которую они идеологически возглавили. При этом надо иметь в виду, что подавляющее 6ольшинство журналистов в средствах массовой информации и руководители последних сами не были идеологами буржуазии; они просто считали своей обязанностью, профессиональным долгом довести до сведения читателей (слушателей, зрителей) все имевшиеся точки зрения по обсуждаемому вопросу, в том числе и играющую на руку криминальной буржуазии.
С этого времени ученые-идеологи буржуазии (такие как Шаталин, Шмелев, Нуйкин, Пияшева и др.) впервые получили возможность сравнительно широко пропагандировать свои взгляды на всю семидесятилетнюю историю страны и на положение, до которого докатилась ее экономика. Весьма сдержанно (пока) отзываясь о совершенно негодном стиле управления народным хозяйством, осуществлявшегося начальствующим сословием, идеологи буржуазии все провалы в экономике страны и господствующую бесхозяйственность объясняли отсутствием у рабочих и колхозников реальных экономических стимулов к добросовестной работе. Все же высказать прямо свое убеждение, что самым мощным стимулом к работе была бы частная собственность самого работника на средства производства и плоды его труда, экономисты-идеологи буржуазии пока еще не решались, но они призывали воспитывать у рабочего «чувство хозяина», а для этого - привлекать трудовые коллективы к участию в управлении производством.
Так случилось, что Горбачев и возглавленное им, хотя и слабое еще, внутрипартийное течение реформаторов, с одной стороны, и, бурно растущая по всей стране, криминальная буржуазия, с другой стороны, двумя разными путями пришли к возможности высказать одну и ту же идею: для эффективного ведения хозяйства необходим Хозяин. Но идеологи буржуазии имели в виду, что настоящий хозяин - это собственник. Горбачев же намеревался воспитывать «хозяйское отношение к общественной собственности» во всей массе политически дезориентированных «совков».
Идеальной - в отношении сохранения «чувства хозяина» - формой предприятия был для начала объявлен кооператив, в подтверждение чего учеными-экономистами была выкопана из трудов Ленина целая куча цитат. Такая постановка вопроса импонировала Горбачеву, ряд ученых-экономистов постепенно вошли в его непрестанно переформировывавшуюся команду, в его «мозговой трест».
Обратим внимание на эволюцию взглядов квази-коммунистической партии на кооперативы. В годы гражданской войны советская власть использовала дореволюционные кооперативы для восстановления продуктообмена в голодающей стране, но большевики им никогда не доверяли, считали, что они «проникнуты буржуазным духом», что к ним «примазались контрреволюционеры» и т.д. В конце 20-х - 30-е годы незабвенный Макар Нагульнов готов перестрелять полхутора за приверженность к частной собственности.