В предсмертной работе Сталина «вторая (колхозная) форма собственности на средства производства» выдается за главное препятствие к немедленному введению полного коммунизма. Хрущев без всяких законных оснований, одним росчерком пера экспроприировал все «промартели», всю систему «промысловой кооперации», т.е. кооперативные промышленные, строительные, транспортные, соцбытовые и т.п. предприятия, существовавшие до этого большею частью в городах.
В 1987 году - поворот «до наоборот». Теперь (отчасти во искупление хрущевского беззакония) предлагалось государственные предприятия преобразовывать в кооперативы, а также создавать новые. И эти кооперативы экономисты-теоретики всех направлений стали вдруг выдавать за какое-то незаслуженно забытое откровение марксистско-ленинской теории, несмотря на то, что кооперативная организация производства десятки лет просуществовала и продолжала существовать тут же рядом - в деревне - в лице колхозов, а также потребительской кооперации. А главное - хозяйство велось на этих кооперативных предприятиях так же неудовлетворительно, как и на государственных (если не хуже).
Со своей стороны, самое активное участие во «всенародном обсуждении» проекта закона о предприятии приняли руководители предприятий. Естественно, что их мнения газеты печатали гораздо чаще и к микрофону «директорский корпус» подпускали гораздо охотнее, чем простых работяг. Хотя в годы «заморозков» после краха Оттепели «директорский корпус» скептически отнесся к экономической реформе 1967 года (которую еще при Хрущеве подготовил и без него в крайне урезанном виде протолкнул Косыгин), но новый закон предусматривал гораздо большее расширение прав предприятий и - тем самым - их руководителей. Последних, как представителей начальствующего сословия, всякое новшество настораживало, но предельная централизация управления, мелочная регламентация, которую можно было воспринимать, как недоверие со стороны «аппаратчиков» ко всем хозяйственным руководителям, в конечном счете оскорбляли, а существовавшие на каждом шагу бесчисленные необоснованные запреты и ограничения повседневно мешали работать, хотя все трудности в управлении были созданы самим же начальствующим сословием. Известная хохма: «Героически преодолеваем нами же самими созданные трудности», - относилась не только к работягам, но и к их руководителям. Так что в устранении мелочной опеки «аппаратчиков» над «директорским корпусом» последний был кровно заинтересован.
В остальном же закон о предприятии, как и утвержденные ЦК партии «Основные положения коренной перестройки управления экономикой», содержали в себе давно провозглашенные лозунги о переходе предприятий на полный хозрасчет, самоуправлении, самофинансировании, об оставлении предприятию части прибыли, о материальном стимулировании работников, о бригадном подряде и т.п., которые начальствующее сословие уже много лет повторяло, но вовсе не собиралось их реально исполнять. Значительная часть начальствующего сословия была совершенно уверена, что горбачевский закон о предприятии тоже останется на бумаге, как осталось немало «правильных» и нужных законов в годы Застоя, да, случалось, и раньше. Но на этот раз ряды сторонников Перестройки пополнились изрядной частью «директорского корпуса», очень заинтересованного в реализации прав, предоставленных законом предприятиям, т.е. их руководителям, «директорскому корпусу». Таким образом, Горбачеву удалось расколоть начальствующее сословие так, что «аппаратчики» остались в изоляции.
К осуществлению запланированных преобразований команда Горбачева – не дождавшись, порою, от него «команды» - приступила даже досрочно, раньше, чем соответствующий закон был формально утвержден. Например, выборы всем коллективом руководителей предприятия и его подразделений; вычленение небольших кооперативов из состава мощных промышленных предприятий; и т.п. - все это начиналось до принятия закона, «в порядке эксперимента». (Пришлось «аппаратчикам» в Госплане СССР срочно создать комиссию, дававшую - а чаще не дававшую! - разрешения на экономические эксперименты). «Аппаратчики» повседневно тормозили все и всякие преобразования по всем направлениям. Но когда Ельцин, занявши пост Первого секретаря Московского горкома партии, попытался провести в своем аппарате радикальную чистку и повыгонять с их теплых мест всех противников Перестройки (успел снять 23 секретарей, а райкомов было 34), - Горбачев не решился на разрыв с «аппаратчиками» и Ельцина «отдал». Как «отдавал» впоследствии и Шеварднадзе, и Яковлева, и немало других...