Большую роль в освобождении массового сознания сыграла реабилитация всех жертв необоснованных репрессий - не только Большого Террора 1935 - 1938 годов, но и всех других террористических кампаний за все годы советской и квази-советской власти. Тема культа Сталина, обоснованности его террористических акций, допустимости массовых репрессий, отношения к реабилитированным и т.п. стали на много лет предметами обсуждения не только в средствах массовой информации, но и буквально в каждом неформальном круге собеседников, особенно - немолодого возраста.
По удивительной неожиданности своей стихийно сложившейся атмосферы нашу весну 1988 года многое роднит со всемирно известной Пражской весной, так ненадолго расцветшей на двадцать лет раньше нашей, и опаска за будущее этой, Московский весны все время в душе оставалась - тем более, что за пределами Москвы и нескольких самых крупных городов весенние температуры духа были гораздо ниже, а местами на периферии вообще никакой «перестройки» почти не чувствовалось. Но самой парадоксальной особенностью прогрессирующего духовного освобождения народа было то, что одновременно быстро ухудшалось его материальное положение; все ниже и ниже во всех отношениях падало качество жизни, а народ, тем не менее, радовался обретенной свободе и, ради неведомо куда ведущей, Перестройки до поры, до времени мирился с неизжитыми прежними и возникавшими новыми бесчисленными трудностями.
Замахнувшись на «коренную перестройку управления экономикой» Горбачев все еще не подозревал, чем грозила стране ежегодная несбалансированность государственного бюджета, развязанная антиалкогольной кампанией. Эта несбалансированность перекрывалась все новыми и новыми эмиссиями денежных знаков, и это тайное манипулирование финансами страны уготовило квази-советской экономике «перестройку» куда «кореннее», чем предусматривалось всеми горбачевскими постановлениями.
Ежегодные просчеты в осуществляемом (кое-как и на авось) планировании народного хозяйства, постоянно возникавшие диспропорции и порождавшиеся ими дефициты отдельных потребительских товаров и раньше создавали у населения неуверенность относительно надежной возможности приобретения любого товара в нужный момент. Даже по данным официальной статистики, в 1988 году из 211 учитываемых групп продовольственных товаров надежно можно было всегда приобрести лишь 23.
В результате покупатель стал вынужден и привык товарами повседневного спроса запасаться заблаговременно. От дня завоза, сопровождавшегося громадной очередью, и до следующего завоза полки в магазинах стояли пустые. Даже в Москве прежнюю показуху «изобилия» поддерживать стало невозможно - «ажиотажный спрос» все смывал с магазинных полок. А ведь в планы производства товаров народного потребления по идее закладывалось почти полное удовлетворение физиологической потребности в них, и планы эти каждый год либо выполнялись, либо дефицит покрывался импортом. Просто все «ходовые» товары... уходили, вместо государственной торговли, на «черный рынок».
Фактическая стоимость денег, которыми располагали покупатели, не соответствовала написанному на них номиналу, не обеспечивала возможности приобретать на них необходимые товары. «Твердые» государственные цены, выраженные в обесценившихся деньгах, совершенно перестали, соответствовать стихийно складывавшимся истинным ценам, проявлявшим себя на «черном рынке», где - в отличие от магазина - купить можно было все, но по ценам, большинству покупателей недоступным. Чтобы восстановить покупательную способность рубля и его конвертируемость на мировой торговой арене, Правительство СССР прибегло к иностранным кредитам. Внешняя задолженность страны в 1988 году, против 1985 года, увеличилась вдвое, но «дыра» в государственном бюджете была гораздо глубже, чем полагало правительство.
О дефиците государственного бюджета Горбачев впервые глухо упомянул на XIX партконференции. На очередной сессии Верховного Совета СССР при обсуждении плана на следующий, 1989 год министр финансов Гостев признал, что в проекте государственного бюджета в завуалированной форме заложен дефицит в 36 млрд., рублей. Министра через полгода сняли, но это не помогло: баланс за 1989 год был впоследствии сведен с дефицитом бюджета, равном 127 млрд., рублей (около 14% валового национального продукта). Горбачев признал, что 49 млрд., рублей из этой суммы приходится на «пьяные деньги», ушедшие «налево». Вот насколько к тому времени квази-советское правительство уже не владело экономикой страны. По мере внедрения в реальную экономическую жизнь закона о предприятиях, очень скоро выяснилось, что, все более теряющие свою силу, деньги для расчетов между, обретшими изрядную свободу, предприятиями по ранее установленным ценам теперь не годятся. Предприятия уже не первый год (тайком от начальства) были вынуждены рассчитываться между собою не по тем «твердым» ценам, которые были предписаны правительством. Расширение - почти безграничное - прав предприятий с 1-го января 1988 года позволило их руководителям - «директорскому корпусу» - свободнее устанавливать новые взаимоотношения между собою.