С первыми выступлениями казахских и якутских националистов местные власти, долго не думая, расправились вполне в традициях доперестроечных и почти без огласки. Но конфликт между Арменией и Азербайджаном, быстро достигший правительственного (республиканского) уровня, самим фактом почти моментального охвата националистическими движениями целых наций, должен бы был насторожить Горбачева. Не насторожил...
Горбачев прекрасно знал, что во всем Советском Союзе не найти между республиками, автономными областями и округами ни одной такой границы, которую при желании нельзя было бы оспорить, на которой не мог бы возникнуть национальный конфликт. Когда в начале 20-х годов большевики наспех утрясали состав формируемой Советской Федерации, многим из них это казалось никчемным делом. В те годы Маяковский вполне серьезно утверждал: «Мы - никаких не наций! Труд - наша родина!». Нигилизм в национальном вопросе у большевиков основывался на нетерпеливом ожидании неминуемой, назревшей - не позже, как завтрашней - мировой революции, а тогда - Всемирный Советский Союз и никаких хлопот с нациями, республиками и границами. Поэтому уровень автономности (республика? область? округ?) определялся произвольно; причудливая извилистость границ не беспокоила - уверены были, что ездить все равно смогут через все границы напрямик. Нечаянно заложенных тогда мин - хватит и внукам, и правнукам «коммунаров 20-го года».
Горбачев понимал, что рано или поздно неизбежны бесчисленные национальные «разборки» - пересмотры границ и переделы территорий, но ему просто хотелось отложить, отсрочить эту мороку - хотя бы до окончания перестройки экономики. Он боялся: если пойти навстречу вполне справедливым требованиям одной нации, это немедленно спровоцирует выступление нации следующей, и они все повалятся одна за другою, как «костяшки» домино. Вот почему он с таким тупым упорством, присущим именно начальствующему сословию, пытался, во что бы то ни стало, зажать армянский Карабах. Но Нагорный Карабах оказался крепким орешком, армяне - видно, сродни своим скалам. Продержавшись один против всего СССР (с помощью одной лишь Армении, чьи возможности были весьма ограничены), Карабах показал, что можно совершенно безнаказанно ослушаться самого Горбачева.
И «эффект домино» сработал. «Повалились» не только спорные пограничные территории, но и целые союзные республики. Оказалось, что некоторые квази-советские нации в действительности полагали, что жили не в СССР, а в Российской империи, имея многочисленные застарелые обиды на русских, и советский социалистический хрен был для них российской императорской редьки не слаще. Впоследствии Горбачев и его команда осознали, как глубоки корни векового шовинизма у наших наций, так поспешно объявленных «социалистическими», но время было безвозвратно потеряно. В стране многонациональной проблемы национальные всегда должны разрешаться в самую первую очередь, а не оставляться «на потом».
1965 год начался под знаком приближавшихся выборов в Верховный Совет СССР. По сравнению с пародиями на выборы, проводившимися под руководством начальствующего сословия на протяжении всей эпохи квази- советской власти, на этот раз заметны были реальные шаги в сторону демократизации избирательной системы. Впервые с ленинских времен в основу избирательного механизма был заложен принцип плюрализма, т.е. в каждом избирательном округе разрешалось выдвигать по несколько кандидатов в депутаты, вместо прежних сталинских «выборов без выбора». Демократизация дошла до того, что в ходе предвыборного соперничества отдельные кандидаты в «народные депутаты» начали выступать с резкой критикой господствующего положения квази-коммунистической партии в квази-советском обществе (хотя сами эти «антикоммунисты» оставались, как правило, членами той же партии).
И в то же время начальствующее сословие, «аппаратчики», непосредственно осуществлявшие окончательную шлифовку формулировок нового избирательного закона, протащили в этот закон столько зацепок, что проникновение в горбачевский квази-парламент «народных депутатов», неугодных начальству, было бы абсолютно невозможно, если бы «аппаратчики» в решительные моменты не ленились этими зацепками пользоваться.
Чтобы не пропустить неугодных, избирательный механизм был сделан многоступенчатым. Мало было собранию избирателей назвать своего кандидата - незадолго до дня выборов в каждом избирательном округе полагалось собрать не демократически, по произволу местных властей, сформированное «предвыборное собрание», которое имело право любого кандидата забраковать и его кандидатуру от голосования отстранить. Такого инструмента беззастенчивого произвола больше ни одна демократия в мире не знает - это было наше изобретение.