В своем детском коллективе Борис нередко выступал заводилою; не угомонила и потеря двух пальцев в результате «шалости» с боевой гранатой (впоследствии это освободило его от военной службы). Но со школой отношения были сложные: пятерки по всем предметам - и твердая двойка по поведению, призы на всевозможных спортивных играх - и яростная война с классной руководительницей. Он добился-таки ее увольнения из школы! В итоге - твердое убеждение, что в советской стране все же можно победить в борьбе за правду и добро.
Надо отдать ей справедливость - советская образовательная система неплохо обеспечивала подготовку необходимых стране квалифицированных кадров, одновременно предоставляя возможность каждому в дальнейшем проявить себя в жизни общества (этот наш успех признали даже американцы после опередившего их запуска нами в космос первого в мире спутника). И Борис Ельцин «на всю катушку» использовал тот кусочек сохранившегося от Октября подлинного социализма, который называли всеобщим бесплатным образованием. Правда, в институте пришлось платить - в последние сталинские годы высшее образование стало платным. А стипендии и так не хватало. Но здоровье позволяло - успевал и учиться, и подрабатывать «на жизнь». Волевой, настойчивый, упорно «грыз гранит науки»; а в каникулы - спорт и «дикий» туризм (то пол-России «автостопом», то по уральским дебрям... Энергия била ключом; и вот, наконец, получил вожделенные «корочки» инженера-строителя.
Явившись на стройку, Ельцин и здесь проявил неординарность: отказавшись от места мастера, проработал сначала год простым рабочим, овладев двенадцатью строительными специальностями. Годы Оттепели Ельцин провел на производстве - на стройках; прорабская жизнь - известная: ни минуты покоя. В партию не спешил и вступил лишь в 30 лет, когда ступеньки служебной карьеры подошли к черте, выше которой беспартийных не пускали. Ничто не предвещало резких поворотов в судьбе, кроме одной замечательной черты характера: умел найти общий язык с любыми людьми, умел выступить лидером в любом коллективе и повести его за собою. Это пригодилось. После семи лет руководства строительными предприятиями был переведен на партийную работу.
Но у нас партийный аппарат, как известно, фактически руководил всей жизнью страны, в том числе и строительством, так что, оказавшись заведующим строительным отделом Свердловского обкома, а потом - секретарем «по строительству», Ельцин продолжал ту же самую работу, что вел и раньше; при этом с особым удовольствием сносил бараки, хотя заменять их приходилось, по необходимости, «хрущебами» - тоже времянками, но все же другого уровня цивилизации. Успешно шло и промышленное строительство, и дорожное; индустриальная, быстро растущая область на среднесоюзном фоне заметно выделялась. Чтобы работать хорошо, нужно верить в свое дело; и обратно - успех дела подтверждает правильность пути, в который поверил. Видно, к этому времени у Ельцина сельские ламентации родителей стерлись из молодой памяти, и он полностью принял господствовавшую идеологию.
По его собственному признанию, он был воспитан административно-командной системой управления и руководил в полном соответствии с хорошо усвоенными правилами игры. Относительно молодой (среди преобладающих геронтократов), энергичный, целеустремленный, через восемь лет он стал первым секретарем своего, Свердловского обкома. И здесь он был идеальным «Первым» для своего времени и еще через восемь лет созрел для Москвы. Как только Горбачев пришел к власти, он, пытаясь в противовес кремлевским геронтократам сформировать команду из сверстников, немедленно перевел Ельцина к себе.
Впоследствии Горбачев, наверно, уже тысячи раз пожалел о том, что не оставил Ельцина на Урале. Сам Горбачев, в течение первых двух лет «генсекства», только пропагандировал идеи Перестройки, да формировал команду своих сторонников. Ельцин в их числе среди первых пошел за Горбачевым, подобно пушкинскому Сальери, «безропотно, как тот, кто заблуждался и встречным послан в сторону иную». Но теперь нетерпеливый Ельцин требовал действий, все чаще задирая засевших в Политбюро геронтократов. Не мог же Горбачев вслух признаться, что боится участи Хрущева. В сущности, Горбачев был прав - ему нельзя было рисковать. Ведь что ожидало страну в случае краха Перестройки? Еще двадцать лет Застоя? Говорят, что на заседаниях Политбюро, продолжавшихся при Горбачеве по 8-10 часов, Ельцин сидел молча и не принимал участия в обсуждении «вопросов». А что он мог им сказать? Он же прекрасно знал, что все нужные (или кажущиеся нужными) решения и постановления уже полностью подготовлены «аппаратчиками», каждый из которых на своем узком участке знает дело гораздо лучше, чем заседающие геронтократы, которые зря сотрясают воздух, обсуждая заранее предрешенные «вопросы». Ельцин знал, что его предложения все равно приняты не были бы, а пропагандировать Перестройку перед геронтократами - метать бисер перед свиньями...