9. Получается, что капитализм и современные модификации власти распространяют и доводят до крайности разделительные процессы, некогда бывшие определяющими для религии. Если принять во внимание только что обрисованную богословскую генеалогию диспозитивов, соединяющую их с христианской парадигмой экономики божественного управления миром, станет очевидным, что, по отношению к традиционным, современные диспозитивы содержат в себе отличие, делающее их профанацию особенно проблематичной. Каждый диспозитив включает в себя процесс субъектавации, без которого он перестает быть диспозитивом управления, но превращается в простую практику насилия. Фуко наглядно показал, как в дисциплинарном обществе, через действия, обращения, знания и занятия диспозитивы приводят к формированию пслушных и, в то же время, свободных человеческих единиц, обретающих, cвою идентичность и «свободу» в самом процессе подчинения. Итак, диспозитив является механизмом, производящим субъективации, и только через это становящимся механизмом управления. Пример исповеди является особенно красноречивым: формирование западной субъективности, разделенной, но одновременно уверенной в себе и собой владеющей, неотделимо от многовекового действия покаянного диспозитива, в котором новое «Я» созидается посредством одновременного отрицания и восприятия старого. Осуществляемое покаянным диспозитивом разделение субъекта производило на свет новый субъект, обретавший свою истинность в ложности прежнего отвергнутого грешного «Я». Похожие заключения касаются диспозитива тюрьмы, в меру непредвиденным следствием которого является произведение на свет преступного (delinquente) субъекта и преступной среды (milieu), становящихся субъектом новых и, на сей раз, в совершенстве просчитанных техник управления. Диспозитивы, окружающие нас на современной стадии капитализма, характеризует не столько произведение на свет субъекта, сколько процессы, которые мы вполне можем назвать процессами десубъективации. Конечно же, элемент десубъективации есть в каждом процессе субъективации. Покаянное «Я» строилось, как мы видим, только через само–отрицание. Однако сейчас процессы субъективации и процессы десубъективации, как представляется, утратили всякое взаимное различие и приводят к воссозданию субъекта только в скрытой и призрачной форме. Затрагивающее неподлинность субъекта более никак не связано с его подлинностью. Позволивший поймать себя диспозитиву «сотового телефона», каким бы ни было желание, его к этому подтолкнувшее, приобретает поэтому не новую субъективность, но только номер, посредством которого может быть, при случае, контролируем; телезритель, проводящий свои вечера перед телевизором, в обмен на свою десубъективацию не приобретает ничего, кроме разочаровывающей личины праздного переключателя каналов (zappeur)[39] — персонажа статистики рейтинга теепередач. А потому бессмысленны благожелательные доклады о технологиях, утверждающие, что проблема диспозитивов сводится к их корректному использованию. Они демонстрируют неведение того, что каждому диспозитиву соответствует определенный процесс субъективации, или же — в данном случае — десубъективации. И совершенно нереально, чтобы субъект диспозитива использовал его «правильным образом». Те же, кто утверждает подобное, являются всего лишь результатом посреднического диспозитива, в плену у которого оказались.
10. Современные общества предстают пред нами как инертные тела, пронизанные гигантскими процессами десубъективации, которым более не соответствует никакая реальная субъективация. Следствием этого является закат политики, всегда предполагавшей наличие реальных субъектов и подлинной идентичности — таких, как рабочее движение и буржуазия — и триумф экономики — этой активности управления в чистом виде, стремящейся лишь к собственной репродукции. Левые и правые, сменяющие друг друга в осуществлении властных функций (gestione del potere) и не имеющие поэтому ничего общего с политическим контекстом, из которого происходят эти термины, ныне обозначающие лишь два полюса одной и той же правительственной машины: тот, что без зазрения совести ставит на десубъективацию, и тот, который, напротив, стремится прикрыть ее лицемерной маской добропорядочного демократического гражданина.
Только так можно объяснить чрезвычайное беспокойство власти в эпоху, в которой ей предстоит лицом к лицу социальное тело, покорнее и боязливее которого еще не было в истории человечества. Парадоксом, но только кажущимся, является и тот факт, что безобидный гражданин постиндустриальных демократий — bloom, как его удачно обозначили на современном жаргоне, — который пунктуально исполняет все то, что ему предписывается, и отдает все свои повседневные действия, свое здоровье, свои развлечения и заботы, свое питание и свои желания, вплоть до мельчайших, под контроль и управление диспозитивов, но, возможно, именно поэтому воспринимается властью как потенциальный террорист.
39
От фр. zapper: (праздно) щелкать пультом, переключая каналы (употребляется также для обозначения поведения избирателей, отдающих свои голоса не по политическим соображениям, но из желания «сменить картинку» политического поля).