Частослышимая бравада: «Политика меня не интересует!» – выдает не независимость человека, а его элементарную недоразвитость – непонимание того, что вся жизнь человека, так или иначе, зависит от политики.
Какая она, жизнь, можно понять, только задумавшись о том, почему она такая? – этим не интересуются только земляные черви.
Как бы они себя не называли.
И это и есть политика, ведь все жизненные вопросы, в конце концов, сводятся к тому – какова власть, и какими она дает возможность стать людям.
А вторую причину того, почему они говорили о политике, назвал Крайст:
– Мы пришли в мир социализма – туда, где политикой являлось все.
– Почему? – спросил Риоль.
– Потому, что ничего иного тот мир производить не мог…
Разговаривая, они без труда поднимались по склону холма на его вершину.
Люди, которые не удовлетворены тем уровнем, на котором они находятся, вообще, делятся на тех, кому легче подниматься вверх и тех, кто легко опускается.
Впрочем, такое бывает не всегда. Иногда, людям не только не позволяют идти вверх, головы поднять не разрешают. А тех, кто хочет смотреть по сторонам, быстренько приструнивают тем или иным способом.Риоль шел чуть впереди Крайста, и потому он первым обратил внимание на то, что выше по склону виднелись какие-то, не понятно, откуда взявшиеся, белые пятна, издали напоминавшие осколки фарфора.
Подойдя к ближайшему из них, он разбросал ногой землю вокруг чего-то полускрытого грунтом, и обнаружил кость. Не нужно было быть специалистом по анатомии, чтобы понять, что кость человеческая.
Рядом, из-под земли торчала другая, а в нескольких метрах от того места, где стоял Риоль скалил зубы череп с рассеченным лбом.
Присмотревшись внимательнее, он заметил еще несколько изуродованных черепов.
– Да, что же здесь такое происходило? – Риоль смотрел Крайсту в глаза, и Крайст не отвел свои:
– Война. И не только здесь, но и по всей твоей родине. Гражданская война.
– То есть, соплеменники воевали с соплеменниками?
– Да. Война с чужаками иногда может быть жестокой. Война между своими – жестока обязательно.
– Но почему?
– Потому, что самая кровавая борьба – это борьба тех, кто не может оставлять свидетелей. Ведь для того, чтобы оставлять свидетелей – нужно быть уверенным в том, что после войны кроме победы, сумеешь предъявить еще и правоту.
Самая жестокая борьба – это борьба тех, кто не может сформулировать, в чем заключается их правота…
– Потом все будут лежать в одной земле, – тихо, не монологизируя продолжал Крайст:
– И революционеры, и революционеры, убившие первых революционеров за то, что те были недостаточными революционерами, и убитые последующими революционерами, революционеры – убийцы первых революционеров.
Потом новые революционеры станут убивать революционеров-предшественников для того, чтобы занять их место в креслах правительственных чиновников и в могилах, до тех пор, пока революционеры будут оставаться революционерами.
Но еще чаще революционеры убивали тех, кто революционерами не был – своих нормальных, не больных революциями современников.
И лишь тогда, когда революционеры перестанут быть революционерами, а превратятся в обыкновенных прощелыг, просто повторяющих революционные лозунги – массовые убийства закончатся.
Тогда начнется Большой застой.
Потому, что бессмысленность революций станет очевидной всем, и оче6видность эту невозможно будет скрыть. Но революционные догмы останутся, останутся, чтобы заставить людей жить в своих пределах.– Люди убивали людей? Какая дикость. – Иногда, Риоль, человек – самый большой нечеловек на свете…
Постепенно, обложив горизонт тучами со всех сторон, гроза стала вакцинировать почву электричеством.
Видимым.
Ярким, хотя и далеким.
И от этих уколов громко вздыхали толи небо, толи земля…
– И кто победил?
– Победили те, кто был более жестоким.
Но помни: победа – это не доказательство правоты.
Но не это главное – главное, что вражда вошла в привычку, – глядя прямо перед собой, тихо подытожил Крайст, но подошедший к ним в этот момент Искариот, скривив лицо презрительной гримасой, прибавил:
– И люди легко к этой привычке привыкли…Риоль не раз видел планеты, на которых одни воевали с другими, себе подобными.
Встречал он и планеты, на которых одни победили, и даже полностью уничтожили своих противников-соплеменников.