- Жертвы тебе приносить буду, - обещал он, - дым ароматный много-много курить буду, буду писать твой имя на мой амулет!
- Ага, щас. - Оскорбилась Санька. - Ещё не хватало, чтобы ты моё великое имя писал на своём грязном амулете! Мой дух тебя проклянёт, и сдохнешь ты, как собака, предварительно сойдя с ума!
Конча растерялся. Такого поворота событий он не ожидал. Но быстро нашёл выход из ситуации:
- Шаман позову. - Решил он. - Много шаман! Они твой дух прогонят совсем! - И заорал на своих людей, которые засуетились, подвели Саньке коня, а Россомахе связали руки - ему предстояло бежать на своих двоих.
Конь, доставшийся Саньке, тоже принадлежал шаману, и тело бывшего хозяина погрузили на него же, практически Саньке на колени, не смотря на её протесты. В пути он нежно прикладывался раскрашенной и окровавленной рожей к её ноге, отчего Санька едва сдерживалась, чтобы не заорать и не соскочить на землю на всём скаку. На Россомаху она оглянуться боялась, ей казалось, что такого он со своей раной просто не перенесёт. Но он оказался ещё более крепким парнем, чем она надеялась - когда через два часа Кончи остановили коней и устроили привал, Россомаха, грязный, покрытый пылью и ссадинами, был жив и крепко стоял на ногах. Его привязали рядом с лошадьми; Санька, которую никто не трогал и не связал, с состраданием наблюдала, как Кончи поят коней и насмехаются над Россомахой, дразня его и не позволяя пить. Налила ему воды, но подойти не смогла - Кончи преградили ей путь, отняли ковш с водой, не грубо, но настойчиво оттеснили подальше... Почти к самому телу убитого шамана, рядом с которым лежал на самом виду окровавленный нож. Санька было нацелилась на него, подошла, огляделась. Никто на неё, вроде, не смотрел, её это даже встревожило. Не занятые ругачкой Кончи лениво проводили её глазами, и принялись точить своё оружие о кожаные ремни. Россомаха тоже посмотрел и отвёл глаза. Санька вся дрожала внутри, снова повернувшись к ножу. И как, интересно, она всё это сделает? Ну, схватит она нож... Дальше что? Нет, бредятина. И Кончи, - с отчаянием поняла Санька, - это понимают лучше неё, потому им на неё и плевать. Села неподалёку от ножа, чтобы успокоить дрожь и дурные предчувствия, достала «Тетрис», включила, стараясь больше на Россомаху не смотреть.
«Тетрис» бодренько и противненько запиликал, делая происходящее совсем абсурдным; но того, что произошло вслед за этим, Санька не ожидала никак. Дикие степные лошади, никогда не слыхавшие ни радио, ни «Тетрисов», ни мобильных телефонов, подхватились разом, как одна, снося начатые палатки, ломая жерди и топча людей. Санька, ещё не понимая, что случилось, вскочила и тут же схватила - иначе не скажешь, - Россомахин взгляд. Тёмные глаза на бледном лице выдавали невиданное напряжение; и, повинуясь этому взгляду, Санька схватила нож и бросилась к нему. Повезло: её никто не задел. Упав на колени, она ухитрилась одним ударом ножа рассечь кожаные путы, до звона натянутые им на руках; и словно освободила пружину: Россомаха взвился, подброшенный внутренней силой, мгновенно вооружившись длинной жердью. Но оружие не понадобилось - «Тетрис», брошенный на землю, продолжал верещать, а лошади - бесноваться. В этом хаосе Россомаха с Санькой бросились прочь из лагеря, к скалам над водой. Увлекая за собой перепуганную Саньку, Россомаха с разбегу бросился в воду; мгновения стремительного падения сквозь бурьян и кусты, и - ледяная вода, подхватившая их. Забыв про Россомаху и Кончей, Санька, плавающая кое-как даже в бассейне, вытаращив глаза и захлёбываясь, поплыла к противоположному берегу, бултыхаясь, как ошалевший щенок. Течение, правда, снесло её довольно далеко, но на берег она выбралась, дрожа и кусая себя за щёки и язык, всхлипывая и тихо повизгивая от боли. Кончи остались на противоположном, высоком берегу, пока ещё поймают лошадей и найдут переправу... А ей надо было отыскать Россомаху. Немного пройдя вверх по течению, она повернула обратно и шла довольно долго. Успела согреться и кое-как совладать с лязгающими в произвольном ритме зубами, а заодно представить себе, что снова одна и будет опять ночевать в одиночестве - тем более, что сумка осталась у Кончей вместе с деньгами и зажигалкой... Так жалко себя стало, что она опять начала тихонько поскуливать, но тут увидела Россомаху, который лежал, наполовину выбравшись из воды на огромный плоский осколок базальта, и так трясся, что издали видно было: жив. Санька бросилась к нему, как к родному.
При виде Саньки на лице его, мокром, бледном, с трясущейся челюстью, расцвела недоверчивая улыбка:
- Кы - кы - кы... - Попытался он выговорить, но Санька его перебила:
- Ага; молчи лучше. Встать сможешь?