Как говорил мой отец, некоторые тайны лучше похоронить поглубже.
Сквозь деревья справа от меня виднелись сады, росшие рядом с барьером между мирами. Они были подсвечены мерцающей Завесой, покачивающейся на ветру. Туман с другой ее стороны скрывал все, что находилось за ее пределами, и отбрасывал тени на пространство между нашими землями.
Я свернула налево, преодолевая ощутимое притяжение к Завесе, – решила не искушать судьбу и не подходить слишком близко. Только не сейчас, когда моя жизнь и так полна потрясений и мне грозят неприятные перемены.
Едва я сделала несколько шагов вперед, как кто-то остановил меня, обхватив под грудью.
Меня прижали к безжалостно твердому телу человека, видеть которого я не могла. Кровь помчалась по венам, разгоняемая адреналином. Шею ожег холод прижатого к коже лезвия. По мне прокатилась еще одна волна страха.
Любой из людей лорда Байрона разозлился бы, если бы обнаружил, что я снова шатаюсь по лесу ночью в поисках приключений. Успокоился бы он, лишь когда выяснил бы, что это хозяин вызвал меня.
– Разве тебя не предупреждали, чтобы ты не бродила по ночам? Видимо, ты любовница фейри, – едва слышно прошептали мне на ухо.
Услышав знакомый мужской голос, я расслабилась, и тело обмякло от облегчения, что обо мне не доложат.
Когда первый страх, что меня схватила стража, исчез, я тут же подпрыгнула, как он учил меня, вытянув обе руки, схватила его за запястье, одновременно опустившись на землю и развернувшись. Он застонал, когда его рука крутнулась вместе со мной. Затем я пнула его сзади по коленям, и он, потеряв равновесие, упал.
– О чем я только думал, когда учил тебя этому приему? – спросил мужчина, прищурив теплые карие глаза, смотревшие на меня снизу вверх.
Его взгляд задержался на синяке у меня на щеке. След от удара тростью, который нанес мне лорд Байрон, выделялся темным пятном на коже. Но мужчина стиснул зубы и ничего не сказал, как того и требовал долг.
Я улыбнулась, отпустив его руку, чтобы он стряхнул боль и вложил кинжал в ножны. Кожаный нагрудник Лориса был закреплен на боку застежками, которые звенели, пока он поднимался на ноги. Наконец Лорис выпрямился, улыбнулся, и приподнявшиеся уголки его тонких губ немного смягчили резкие черты лица и его суровость, бывшую неотъемлемой частью обязанностей стражи.
Он состоял в Страже Тумана, а значит, должен был проявлять только жесткость – всю доброту из него просто выбили. Он был слугой, обученным выполнять конкретные задачи, движимый необходимостью защитить Завесу и любой ценой удержать фейри по другую ее сторону. По сравнению с этими задачами все остальное не имело никакого значения.
Таким был его долг, даже если это подразумевало участие в жертвоприношении невинных людей.
– Возможно, тебе нравится быть единственным, кто…
Лорис не позволил мне продолжить. Он быстро наклонился ко мне и прижался губами к моим губам. Его карие глаза закрылись в тот момент, когда он коснулся меня, будто какая-то часть его успокоилась, когда я не проронила ни звука, чтобы не принижать того положения, в котором мы оба оказались.
Это было не любовью, но очень близкими отношениями, насколько это вообще дозволялось в нашей ситуации. Это был своего рода бунт против той жизни, которую выбрал для нас кто-то другой: его долг требовал, чтобы он никогда не женился, а мой обрекал меня на замужество против воли.
Его нежные руки, коснувшись моей талии, притянули меня ближе, и я, прильнув к нему всем телом, ответила на его жаркий поцелуй. Я знала – это будет наше последнее свидание, ведь после того, как я признаюсь, что лорд Байрон знает о нас, Лорис больше не захочет иметь со мной ничего общего.
Наш поцелуй был так сладок, что на мгновение я поверила, будто могу хоть что-то значить для мужчины в нашем мире. Могу стать чем-то особенным, пусть даже только для одного человека.
Когда он отстранился, то посмотрел на меня потяжелевшим взглядом и, покровительственно улыбнувшись, произнес:
– Ты же знаешь, тебе не следует бродить ночью по лесу.
Не отводя своих карих глаз от моих зеленых, он заправил выпавшую прядь моих темных волнистых волос за ухо.
– Мне нравится здесь ночью, – ответила я, отстранившись от него и вызывающе вздернув подбородок.
Я все откладывала и откладывала признание, и каждое проведенное вместе мгновение начинало казаться мне ложью.
– В этот час по улицам ходят только ночные бабочки. Даже если тебя не поймает пещерный зверь, чтобы перекусить на ночь, то кто-нибудь из путешественников, прибывших на праздник в Мистфел, примет тебя за одну из них, – сказал Лорис, прижимая меня к груди и проводя губами по уголку моего рта.