Итак, я служу Ей потому, что мы с Ней обе вышли из одного и того же Источника и, в конце концов, в него же вернемся. Это в природе вещей: до тех пор, пока ваша душа не обрела совершенную чистоту, вам нужны проявления, за которые вы будете цепляться, как за ступени лестницы, ведущей к этому Источнику. Задача моей богини — в том, чтобы очищать меня, помогать мне развиваться и восходить, а также служить мне ориентиром, мерилом и посредником в общении с Божественным. А моя задача как жрицы — среди прочего, в том, чтобы служить подобным ориентиром и посредником для людей, пока еще не способных напрямую общаться с богами.
Изъяны в камне
Камень, который мы называем бериллом, в своей чистейшей форме совершенно бесцветен. Цвет ему придают изъяны, и благодаря этим изъянам он превращается в изумруд или в аквамарин. Нечто подобное мы имеем в виду, когда говорим, что у богов даже изъяны священны. Воплощая столь абсолютно и полно определенную часть Универсального Бытия, боги неизбежно должны иметь какие-то недостатки — хотя бы потому, что остальные части в них не представлены. Это две стороны одной медали. Например, божество, искусное в ремеслах, может сосредоточиться на своей работе до такой степени, что позабудет о нуждах своих близких. Божество, всецело посвятившее себя чувствам (например, какая-нибудь богиня любви и брака), не всегда способно реагировать на обиды рационально и объективно. Божество, которому приходится принимать непростые решения ради блага в отдаленной перспективе (например, какой-нибудь бог смерти или правосудия), действует здесь и сейчас с холодной безжалостностью. Мифы свидетельствуют о том, что божества подчас ошибаются, что зачастую ведет к тяжелым последствиям. Отчасти это объясняется тем, что подобные ошибочные решения боги принимают в своих более человечных ипостасях (о которых мы поговорим подробнее в следующей главе), но это — неполное, а потому не совсем верное объяснение.
Божественная природа всякого бога проявляется, среди прочего, в его характерном изъяне, и это обстоятельство еще раз подчеркивает, что все сущее в Природе священно в том числе и разрушение. У всего на свете есть не только созидающая и поддерживающая, но и разрушительная сторона: океан — колыбель жизни, но в нем можно утонуть; наша кормилица-земля может разверзнуться и поглотить нас, и так далее. И отделить эту разрушительную часть от созидательной невозможно: если бы мы могли смотреть на солнце без вреда для зрения, такое солнце не давало бы достаточно тепла и света, чтобы на земле продолжалась жизнь. Речь вовсе не о том, что боги «отчасти добры, а отчасти злы»: эти понятия принадлежат религиям другого толка. Мы же, язычники-политеисты рассматриваем подобные ярлыки как следствие предубежденого взгляда на мир и привычки оценивать все с точки зрения человеческого удобства, а не в более широком природном масштабе. Мы стремимся преодолеть эту привычку, а для этого нужно подняться над огорчениями, которые причиняет несовершенство мира — и, в частности, мнимые несовершенства богов.
Божество может быть божественным в своей ревности (как Гера) или в своей ярости (как Один), в своей печали (как Деметра) или в своей всепоглощающей страсти к разрушению (как Фенрис). Разумеется, никто из нас не хочет оказаться на пути этих божественных эмоций — точно так же, как никто не захотел бы оказаться на пути цунами. Но иногда цунами все же случаются: такова жизнь. Поэтому мы стараемся общаться с богами уважительно и поддерживать с ними хорошие отношения. Эта практика сродни радарной системе раннего оповещения об опасности, а иногда позволяет даже смягчить или предотвратить катастрофу — или, по крайней мере, отсрочить ее на какое-то время.
Однако при этом все мы, без исключения, — дети богов. (В некоторых случаях — в буквальном смысле слова, а во всех стальных — в переносном. Мы их Младшая Родня; за это-то они нас и любят.) Нам присущи те же разрушительные страсти, что и богам, признаём мы это или нет. Возможно, у нас они проявляются не в таких колоссальных масштабах, но и этого может оказаться достаточно, чтобы разрушить всю нашу жизнь и благополучие окружающих. Но боги, как и мы, подчиняются закону причин и следствий, так что мы можем учиться на их ошибках (специально записанных такими крупными буквами, чтобы нам было лучше видно).