В вуду такие группы называются «семьями» или «народами». К нахон (народу) Геде принадлежат, в частности, различные озорники и сквернословы, получившие известность далеко за пределами исходной традиции. Но к этой же семье относятся и духи наподобие Барона Криминеля (Барона-Убийцы: на креольском языке «Kriminel» означает именно «убийца», а не «преступник»), у которых имеются дела посерьезнее, чем травить вам грязные анекдоты. Все они считаются духами из народа Геде и для служения им всем полагается брать крест и надевать цилиндр, но, тем не менее, каждый из них — отдельная личность, и если вы перепутаете кого-то из них с кем-то другим, они не замедлят объяснить вам, что вы ошиблись. Нахон Наго включает в себя всех духов, в состав имен которых входит общее имя «Огу». Диапазон и здесь очень широк: от одноногого старика-травника Огу Оссанджа до воинственных Огу Ферея и Огу Сен-Жака или искусного тактика и дипломата Огу Бадагриса.
Если вы спросите какого-нибудь хунгана или мамбо, как все это устроено, он ответит: «Все Огу — Огу». Но при этом они проводят четкие границы не только между разными Огу, но и между проявлениями Огу в различных людях в состоянии одержимости («У Фредди сильный Огу. Но ты бы видел, как Огу Эррола пляшет в огне, когда приходит!») Добиться более внятных ответов на этот счет может быть очень непросто. Вуду — прикладная традиция, не особо вдающаяся в теорию и метафизику. Если Огу приходит к вам в виде Огу Сен-Жака, вы несете ему подношения, положенные Сен-Жаку; если он приходит в виде Оссанджа или Огу Дессалина (обожествленного героя гаитянской революции Жан-Жака Дессалина) — преподносите другие дары и поете другие песни, те, которые ему понравятся в этом облике.
Стоит добавить, что ко всем этим различным членам семьи Огу относятся как к личностям. Никому и в голову не приходит представлять всех этих Огу какими-нибудь мифическими героями или архетипами; я еще не встречал вудуиста, который рассматривал бы духов-Огу как эдакие удобные символы, которые можно попросту «воткнуть в розетку» посредством магического ритуала и получить желаемый результат. Все они — «mistés», «таинства» в католическом смысле слова. Считается, что природа этих духов и суть их отношений с нами, с Бондье (Творцом) и с миром в целом непостижима. Это не значит, что мы не можем иметь с ними дело, — наоборот, вся традиция вуду, собственно, и строится на общении и работе с «таинствами». Но понять их или свести к каким-нибудь простым (или даже сложным) схемам решительно невозможно.
Мне представляется, что это по-своему очень мудрый подход. Казуистика, которую разводят вокруг теологических нюансов, редко приносит ценные плоды и не столько приближает, сколько отдаляет людей от Божества. Это не значит, что все теологические рассуждения и попытки лучше понять богов бесполезны. Но в конечном счете теологу приходится признать ограниченность человеческого разума и даже веры. Боги имманентно присутствуют во всех проявлениях нашего мира и во всех областях нашей жизни, но сама эта имманентность означает, что они всегда остаются и внутри, и, одновременно, вне нас. Постичь все аспекты их бытия для нас так же невозможно, как для рыб — постичь все стороны жизни океана.
С древнеегипетскими богами возникает другая, хотя и не менее досадная проблема: многие божества этого пантеона в течение столетий то объединялись между собой по двое-трое, то разделялись вновь. Сехмет, Хатхор и Бает чаще всего рассматривались как три различные богини, совершенно несхожие между собой по характеру, но в некоторых местностях и в некоторые эпохи почитали синкретических богинь Сехмет-Баст и Сехмет-Хатхор. Бог Анпу (ныне более известный под именем Анубис) мог иногда отождествляться с Упуатом или Инпу; этим последним поклонялись то как отдельным божествам, то как ипостасям Анпу. Вдобавок, существует Упуат-Инпу — отдельная сущность в своем роде, не тождественная Анпу. В свете подобного явления не удивительно, что у многих исследователей, чуждых политеизму, лезут глаза на лоб от заявлений о том, что для политеистов каждое божество — самостоятельная личность. Разгадка же в том, что личности многих богов гораздо более подвижны и текучи, чем наши, особенно на больших отрезках времени. Как знать, может быть, они обмениваются друг с другом своими «масками»-ипостасями и заимствуют друг у друга «костюмы» (к которым прилагаются определенные имена), чтобы удовлетворить актуальные потребности обычных верующих — простых людей, которые не интересуются великими духовными истинами, а просто желают помолиться божеству, олицетворяющему нужный в данных обстоятельствах набор качеств? (Однако здесь мы вторгаемся в область вопроса о том, какое влияние могут оказывать люди на богов, а этой теме посвящена другая глава.) Кроме того, надо иметь в виду, что многие имена, которые люди дают богам, — это всего лишь различные варианты на тему «Господина», «Госпожи» и «Великого» или просто именования по функциям (например «Врачеватель»), Во всех подобных случаях есть вероятность, что люди объединили под одним именем сразу несколько божественных сущностей.