Насколько можно судить на данный момент, боги, очевидно, могут приспособиться к нам, современным людям, — по крайней мере, в такой степени, чтобы добровольно обращаться к нам (как к отдельным людям, так и к целым группам) и устанавливать с нами связи. Более того, сейчас они стремятся к общению с людьми гораздо активнее, чем раньше, и это само по себе — весьма интересное явление, которое мы обсудим несколько позже. Однако тот факт, что боги обращают на нас внимание, не решает проблемы моральных норм, сколь бы удивительным и вдохновляющим ни было это общение. Языческие боги нередко действуют так, что нам, носителям современных представлений о божествах как образчиках беспримесного Добра, становится страшно. К тому же, у каждого бога — свои правила: что хорошо для бога войны, не всегда хорошо для богини любви или для бога-трикстера. По меткому замечанию одного неоязычника, какой бы образ действий вы для себя ни избрали, в том или ином пантеоне обязательно отыщется божество, которое одобрит ваш выбор. Искусство выстраивать моральный кодекс на основе сказаний об этически сомнительных деяниях богов и предков, упрямо игнорируя то, что представляется совершенно неприемлемым, и тщательно отбирая те редкие эпизоды, которые могут пополнить перечень нравственных заповедей, должно быть, кажется до боли знакомым многим современным язычникам, выросшим на христианской Библии или иудейской Торе. И, разумеется, при этом возникает проблема, ненавистная всякому религиозному моралисту: необходимость выбора из множества вариантов, неизбежно влекущая за собой массовые разногласия.
Ввиду того, что наша религия находится на стадии возрождения и формирования и до стабилизации ей еще далеко, современные политеисты чаще всего предпочитают заимствовать моральный кодекс из внешних источников. Однако, как я уже неоднократно отмечал, большинство доступных источников такого рода восходят к монотеистическим вероучениям, наложившим сильный отпечаток на всю западную культуру в целом. А потому мы не можем позволить себе выбирать наугад из тех вариантов, которые предлагают нам господствующая культура и обстоятельства нашего воспитания. Нам приходится тщательно взвешивать каждый свой выбор и спрашивать себя не о том, хочет ли божество X, чтобы я поступал именно так, а не иначе, а совсем о другом: «Поможет ли этот выбор сделать мир таким, чтобы всем моим богам хотелось в нем жить?»
На самом деле боги действительно влияют на наши моральные нормы — и подчас очень заметно. Но влияние это определяется не их личными принципами поведения, а тем, что они любят и ценят. Наши боги не столько диктуют своим последователям, как им себя вести, сколько просят, чтобы мы ценили то же, что ценят они, и поступали соответственно. Например, один из моих любимых богов покровительствует земледелию — и ради него я стараюсь по возможности есть только такую пищу, которая была выращена экологичными и грамотными с духовной точки зрения способами, а также поддерживаю органическое сельское хозяйство. Я служу Богине Смерти — и ради нее я оказываю помощь умирающим и выжившим в катастрофах, а также поддерживаю движение за естественное погребение умерших. Я почитаю многих божеств земли, поэтому для меня важна экология. Я люблю и чту бога отверженных и потому я много пишу для них и читаю для них лекции. И каждая из этих ценностей, выбранная осознанным путем, вносит свои вклад в формирование моего этического кодекса. Когда мы спрашиваем богов: «Каких нравственных законов мы должны придерживаться?» — они отвечают не столько «Делайте то-то и то-то», сколько «Вот такой-то и такой-то образ жизни по-настоящему важен».