В своей вышедшей в 1862 г. книге «Рим и Иерусалим» Гесс пояснял: «Вся история до сих пор вращалась вокруг расовой и классовой борьбы. Расовая борьба была изначальной и первичной, классовая борьба – вторичной. Эта расовая борьба шла в истории, прежде всего, между двумя антагонистическими расами – арийцами и семитами».
Это точно такая же картина истории, какую позже рисовали национал-социалисты, опираясь на «Очерк о неравенстве человеческих рас» Артюра де Гобино и «Основы XIX столетия» Хаустона Стюарта Чемберлена.
Моисей Гесс, правда, считал: «Если мы полагаем, что расы различны, отсюда не следует вывод, что можно говорить о ценных и неполноценных расах. Гармоничное сосуществование разных народов может быть достигнуто лишь в том случае, если каждый народ освободится от чужого господства. Национальная независимость – предпосылка всякого политического и социального прогресса».
Моисей Гесс первым дал понятие «национал-социализм». Под этим он подразумевал еврейский национализм – и это еще в 1862 году! Таким образом, параллели между сионизмом и немецким национал-социализмом были с самого начала и позже идеологически и политически они сделались еще более четкими.
Наследником Герцля в роли рупора Всемирной сионистской организации был известный еврейский писатель Макс Нордау. Хотя он женился на нееврейке и крестил своих детей, он был отъявленным еврейским расистом. 21 декабря 1903 г. воинствующая антисемитская газета Эдуарда Дрюмона «Либр Пароль» опубликовала следующее заявление Нордау: «Сионизм это не вопрос религии, а исключительно вопрос расы, и в этом плане ничьи взгляды не совпадают больше со взглядами г-на Дрюмона, чем мои» (Десмонд Стюарт. «Теодор Герцль», стр. 332).
В отличие от большинства эмансипированных евреев, сионисты считают, что евреи это особый народ, живущий в чужих странах среди чуждых народов, с которыми он не может ассимилироваться. Единственная настоящая родина евреев это страна их предков – Палестина. В этом пункте мнения сионистов и антисемитов полностью совпадают, равно как и в том, что смешанные браки – это зло, хотя расисты-антисемиты обосновывают этот тезис не религиозными или культурными соображениями, а желанием сохранить чистоту своей крови, своей расы. Но они могли бы сослаться на Тору (5-я кн. Моисея 7, 3-4) и на ветхозаветных законодателей Ездру и Неемию.
Превозносимый евреями до небес философ Мартин Бубер, которого многие считают самым значительным еврейским мыслителем ХХ века, писал в 1911 г. в своей книге «Три речи о еврействе»: «Еврей воспринимает кровь как тысячелетнее наследие, которое делает его бессмертным. Понимание того, что кровь – питательная сила каждого человека в отдельности, это главное. Самые глубокие законы нашего бытия определяются кровью, наши самые глубинные мысли и наша воля определяются ею же… Тот, кто стоит перед выбором: влияния окружающей среды или кровь как субстанция и источник силы, выберет кровь, если он хочет быть настоящим евреем».
Мистика крови Бубера удивительным образом совпадает с национал-социалистической мистикой «крови и почвы». Для него жившие уже более тысячи лет в Европе евреи оставались азиатами, единственная настоящая родина которых – Палестина. В той же своей книге он писал далее: «Евреи были изгнаны из своей страны и рассеяны по странам Запада, но, несмотря на это, они остались восточными людьми, евреями и только евреями… Это можно обнаружить даже у самых ассимилированных евреев, надо только уметь добраться до их души… Когда еврей соприкоснется с родной землей, он снова станет творческим человеком».
Как все это напоминает национал-социалистическую мистику расы и антисемитскую пропаганду: еврей был и останется евреем, неисправимым чужаком среди немцев, лишенным корней, враждебно настроенным по отношению к немцам.
Правда, мистический сионизм Бубера не развился до уровня популистского сионистского расизма. Представителем последнего стал австрийский еврей Игнац Цолльшан, который вещал: «Евреи – нация чистой крови с высоко развитым чувством чистоты семьи и глубоко укоренившимися добродетелями, что выражается в их несомненном интеллектуальном превосходстве. Запрет смешанных браков с неполноценными, чуждыми народами создал предпосылки для этих моральных ценностей и интеллектуальных достижений, которых могло не быть при смешении с низшими расами. Если бы столь высоко одаренная раса получила возможность снова развить свою первоначальную силу, никто не смог бы достичь того же, что она» (Еврейские вопросы, 1914).