Женщины тоже часто боятся отдавать свою душу мужчине.
У Аннеты из романа Ромена Роллана «Очарованная душа» даже есть на эту тему своя песенка:
Из-за боязни открывать свою душу в отношениях легкой связи, а также в браке без любви не возникает глубокое понимание друг друга, хотя трезвость взгляда позволяет узреть реально существующие черты характера. И нет того волшебного понимания, которое возвышает человека, дарует ему счастье признания, делает его значительным в глазах любимой, заставляет становиться лучше, добрее, человечнее.
В легкой связи важно, чтобы было притяжение тел, а влечения душ не требуется.
Формула пятая: «Я – это ты, ты – это я»
Так мы подошли к самой загадочной области человеческого общения – к потребности человека в сексуальном контакте, в таинстве сексуальных радостей любви.
В обыденном сознании наличие сексуальных чувств и эмоций зачастую принимается за единственный критерий любви. Вызывает женщина или мужчина любовное желание, значит – любовь, не вызывает, значит – не любовь. Так рассуждают тысячи из тысяч. И если вторая половина утверждения верна, нет любви, если и поцеловать человека не хочется, то первая далека от истины. Сексуальная жизнь не однозначна, она – целый мир внутри человека, со своими ямами и вершинами. И не каждое желание есть любовь, да и желать можно, не любя.
В течение многих веков христианская мораль западного мира обходила сексуальную потребность человека суровым молчанием, безоговорочно объявив ее грехом, проклятым богом, постыдным животным инстинктом. Отчуждать дух от тела, поднять душу до высот небесных, низвергнув тело в грязь и мрак – вот что требовалось от человека. Но и тогда не удалось превратить человечество в сплошное облако в штанах, и люди, разорвав единство души и тела, все же предавались «греху» и не вымерли. В книге «Вкус запретного плода» [изд. «Молодая Гвардия», 1991 г.] Игорь Кон обращает внимание на разрыв между официальной и бытовой культурами в средневековой Европе, где первая презирала секс, а вторая разрешала людям наслаждаться почти всеми радостями секса на карнавалах, деревенских посиделках, в куртуазных песнях трубадуров. Так что разрыв между душой и телом и в те века не был абсолютным, а реальная жизнь не такой уж аскетически целомудренной. И это утешает. Тем не менее души людские та мораль поисковеркала вдосталь, души, что жили в теле и стыдились греховной оболочки. И стыдятся порой и сегодня.
И не все, пока еще не все, скользят по строкам о сексуальной жизни человека с открытой душой, с любовью к тайнам человеческого тела, которыми одарила людей природа, одарила на радость, на счастье, для жизни.
Двое, что любят друг друга гармоничной любовью, знают, как счастливо бывает им друг в друге, несказанно, неповторимо. Но говорить об этом вслух? Какая профанация, бестактность, сколь разрушителен словесный анализ – так ощущают тысячи из тысяч.
И я снова готова положить ручку на место, я опять боюсь вторгнуться, разбить. Может быть, поэзия поведает о чуде, а анализ ума – прочь, ибо плод, что ты хочешь познать, запретен.
Но и поэты редко касались скрытых от людских глаз подводных течений в море любви. Смел касаться скрытых струн любви великий поэт, многоцветный певец любви – Лорка. Однажды открылся и Пушкин:
Но если даже поэты предпочитают молчать, то как же посметь открыть рот и начать писать эту страницу любви?
Так стереотип прошлого против моей воли накладывает лапу запрета и на меня, сегодняшнюю.