Но одна ниточка – тонюсенькая – может быть вплетена и из таких отношений в клубок гармоничной любви. Ибо анализировать себя и любимого необходимо каждому человеку. Но любящим надо знать меру.
Нередко двое любящих начинают строить общую любовь как отношения типа «няня» и «беспомощное существо». «Няня» берет на себя все проблемы создания психологического комфорта любовного общения, а «беспомощный» нежится, согретый заботами, или начинает капризничать, выдвигая все новые и новые требования перед любимым. До поры до времени такое распределение ролей многое дает любящим: один отогревается и оттаивает в лучах постоянной заботы о нем, а другой избавляется от одиночества через чувство нужности другому человеку. Отношения могут длиться долго, даже всю жизнь, и дарить любящим счастье любви, если обоих, в силу их характера, опыта жизни и многого другого такое распределение ролей устраивает.
Однако, такие отношения чреваты и кризисами. «Няня» может так избаловать «беспомощного», что последний действительно уже не в состоянии жить без няни, потеряв способность самостоятельно справляться с дурными настроениями и жизненными неприятностями, с болью, невольно причиняемой любимым. Со своей стороны «няня», будучи всего-навсего человеком, тоже может когда-то устать, сама нуждаться в заботе и психологической поддержке, к которой «беспомощный», однако, не приучен или от которой отучен. В результате в ситуациях, когда двум любящим требуется поменяться ролями, один или оба не выдерживают непривычных ролей поведения и возникает кризис. Каждый чувствует себя ограбленным – один лишенным сил, другой – лишенным права и способности на слабость. И оба – лишенными своей любви.
Особенно сложна ситуация кризиса в любви «няни» и «беспомощного», когда оба любящих, взяв на себя такие роли поведения, по существу к ним не подходят. «Беспомощный» оказывается доведенным чужой любовью до годовалого возраста, хотя он – взрослый человек вовсе и не стремился к этому, а «няня» постоянно ожидает и требует от себя сил на двоих и такой «сверхчеловечности», что подрыв сил оказывается неизбежным.
Возникающий кризис причиняет любящим много неудобств и страданий и мешает выстроить гармоничную любовь.
Однако, одна ниточка, связывающая двух любящих, может и в гармоничной любви быть сплетена из таких отношений.
Распространено в любовном общении, особенно в начале любви, и распределение ролей на «охотника» и «дичь». Любовь каждого в этом варианте – сплошная игра. Охотнику положено догонять и покорять, дичи – убегать и сдаваться. Игра любящих может оказаться очень увлекательной, с веселыми розыгрышами, нарочитыми опозданиями или неприходами на свидания, извечным «нет», когда хочется сказать «да» и т.д. Но только на таком игривом обмене душами и сердцами прочную, гармоничную любовь вряд ли можно построить. «Охотник» и «дичь» не друзья, а скорее противники, их понимание друг друга – понимание соперников, а не единомышленников; их любовь – не слияние, не доверие, а покорение и подчинение. Прекратив охоту, двум любящим приходится переходить на иное ролевое поведение, и уже сама необходимость смены ролей чревата кризисами любви.
Однако, в гармоничную любовь нередко вплетена и эта нить, и если она не единственная, то любящих она связывает, нарушая единообразие и изгоняя скуку.
Порой любящие выражают свою любовь в ролях «садовника» и «деревца», где садовник выращивает последнее до нужной ему высоты и с им задуманной кроной. Такое распределение ролей предполагает за садовником право обрезать лишние – с его точки зрения – ветви, а за деревцем – покорность перед совершаемыми над ним операциями. Один активно переделывает другого, с согласия или без оного, беря на себя право и обязанность воспитывать любимого; другой, в свою очередь, обратным правом по отношению к садовнику не обладает. «Садовник» и «деревце» – не та ситуация, что в «Пигмалионе» Бернарда Шоу, где Элиза своими поступками тоже «перевоспитывала» собственного воспитателя. Нет, речь идет об отношениях любви с односторонней установкой на воспитание одним другого, но не наоборот. Такая установка, мне кажется, часто существует у любящих.