Глава 13.
Подводим итог: что такое наука, и как она работает
Наука компенсирует ошибки человеческого мышления
На основе рассуждений в этой книге я предлагаю моим коллегам-ученым и рядовым читателям следующее определение науки. Прежде всего наука — это продукт нормального человеческого наблюдения, рассуждений, заключений и предсказаний. Ученые и неученые полагаются как на индукцию, так и на вытекающие из нее предположения, которые несовершенны и не всегда верны. Они предполагают, что будущее будет напоминать прошлое в большей степени, чем это следует только из предположений, и они также предполагают, что текущие явления более репрезентативны для вещей, с которыми еще не сталкивались, чем случайные предположения. И ученые, и неученые ретродуктивно ищут причины наблюдаемых явлений. Это форма логического рассуждения, страдающая от ошибочного подкрепления предположения выводом. В результате этого заблуждения как ученые, так и неученые ретродуцируют гипотезы о причинных явлениях, которые, вероятно, никогда не существовали, например о том, что флогистон является причиной тепла, для синтеза органических соединений нужна жизненная сила, а великий Сананда движет пером пророка. Необходимо постоянное наблюдение и, если возможно, экспериментирование, чтобы оценить, какие ретродуцированные причины следует поддержать (по крайней мере, сейчас), а какие следует отвергнуть (по крайней мере, на данный момент). Ученые и неученые используют дедукцию (или, по крайней мере, форму рассуждений, которая напоминает дедукцию, но может не придерживаться строгих стандартов формальной логики), чтобы делать дальнейшие прогнозы, основанные на их ретродуктивных гипотезах. Ученые и неученые ошибаются в своем гипотетико-дедуктивном мышлении, делают ошибочные наблюдения, испытывают когнитивные искажения и влюбляются в свои гипотезы, поддерживая подтверждающие наблюдения и игнорируя опровергающие. Ученые и неученые подвержены социальному давлению, социальным предубеждениям и манипуляциям (преднамеренным и непреднамеренным) со стороны групп и обществ, которые их окружают.
Если между наукой и ненаукой так много общего и они так тесно связаны, в чем может быть разница? По моему мнению, различие заключается в том, что наука обращает особое внимание на источник этих ошибок и постоянно разрабатывает и совершенствует свою уникальную методологию, чтобы уменьшить эти ошибки. Эпистемологи и логики значительно расширили наше понимание силы и слабости индуктивной и дедуктивной логики и ретродуктивного мышления. Они исследовали вопросы причинности и степень, в которой она может или не может быть проверена. Они проанализировали проблемы подкрепления предположения выводом, недоопределенности теорий, наблюдения и подтверждения. Короче говоря, исследователи человеческого мышления анализировали и продолжают анализировать сильные и слабые стороны нашего процесса рассуждений. Наука постоянно изменяет свои методы и процессы, чтобы компенсировать вновь обнаруженные проблемы.
Поскольку когнитивные ошибки и человеческие предубеждения становятся все более и более очевидными, наука все чаще применяет методы снижения систематических ошибок (слепые исследования, рандомизированные контролируемые испытания и т. д.). В связи с возникшим пониманием того, насколько часто примечательные явления будут происходить исключительно случайно, в науке появились статистические подходы для уменьшения случайных ошибок и количественной оценки вероятности ошибки в любой конкретной ситуации. Природа научных обществ, их встреч и коммуникации эволюционировала таким образом, что помогает смягчить негативные последствия чрезмерного индивидуального авторитета и индивидуальной предвзятости. Правила публикации и представления данных, а также требование официально заявлять о конфликте интересов помогают устранить скрытые предубеждения из-за принадлежности к различным группам и потенциальной выгоды от этого. Ни одна из этих попыток смягчить ошибки и предвзятость не идеальна, но стремление выявить ранее неизвестные источники ошибок и нейтрализовать их имеет фундаментальный характер и присуще только науке. В своем стремлении полностью устранить ошибки научная практика, скорее всего, никогда не достигнет цели, но должна продолжать стремиться к ней и сохранять бдительность.