- Что это?! - с ужасом прошептала я.
- Проклятье некроманта, - улыбаясь, прошипел Валентайн и посмотрел на меня. - Сильнейшее из возможных.
Он закашлял, струйка крови потекла из его рта. Тело его стало крениться вперед, ноя успела его подхватить и потянуть на себя.
- Валентайн... - прошептала я в ужасе. - Что мне делать?
Жених снова закашлял, кровь снова полилась из его рта.
- Праздно-вать из-бавление, - сумел выговорить и зашелся в новом приступе.
Я коснулась пальцами его волос. Ощущая, что в горле застрял огромный ком.
Не хочу я ничего праздновать! Не нужно мни никакое избавление!
- Самое смешное то, - он сглотнул, поморщился, а затем посмотрел на меня своими красивыми зелеными глазами и улыбнулся немного криво, - что я похоже люблю тебя, грорд тебя задери.
Я плохо видела из-за застилающих глаза слез. Я не понимала, что он говорит. Я не понимала, что происходит. Я не понимала, почему он лежит, захлебываясь кровью. Почему это ужасная черная паутина опутывает его красивое лицо. Почему сереет его кожа, и постепенно потухают глаза.
- Валентайн! - позвала я его срывающимся голосом. - Валентайн!
Я трясла его, била по груди, снова и снова звала по имени. Но он не откликался. Его ресницы веером лежали на щеках, и он был как никогда прекрасен, даже с этой черной паутиной, опутывающей его кожу.
Не веря в то, что произошло, я дрожащей рукой коснулась его щеки. Она медленно остывала. Горло перехватило спазмом, в живот будто ударили кинжалом, и я всхлипнула. Вязь символов вспыхнула огнем на руках.
Вся дрожа, я обхватила себя руками.
Передо мной лежал мужчина.
Мужчина, которого, как я искренне полагала, ненавижу.
Мужчина, который был просто невыносим.
Мужчина, который выводил меня из себя одним словом.
Мужчина, который причинил мне много боли.
Мужчина... Который внезапно оказался для меня дороже всего на свете.
Мужчина, который никогда этого не услышит.
Хаотичные образы кружили в моей голове, наваливаясь на меня безысходностью. Перед моими глазами было только его мертвое лицо, и чем бледнее оно становилось, тем больше красок уходило из моего мира.
Учеба, друзья, должность Валхары? Зачем мне все это?
Все потеряло всякий смысл. Да был ли он вообще?
Я чувствовала себя крошечным маленьким человеком, на которого надвигалась цунами. И я была готова принять эту волну.
- Госпожа? - будто сквозь вату до меня донесся голос Ази. - Госпожа, он умер?
Умер?!
Я вздрогнула. Резко посмотрела в лицо Валентайна.
Нет! Я не дам тебе уйти, зараза ты такая! Ты не можешь свалить к грордовой Сепастьяве, когда признался мне! Ты - мой, ясно тебе?!
Маска! Где эта грордова маска?!
На время цунами отступила, передо мной снова открылся горизонт, сосредоточенный лишь в одной этой вещице.
Не помня себя, я схватила орудие и, торопливо опустившись на колени перед Валентайном, надела маску на его лицо.
Давай же.
Я положила ладони на маску.
Давай же.
Сердце бешено колотилось в груди. Пульс стучал в висках, а дыхание перехватывало.
- Давай же. Давай. Давай. Пожалуйста. Давай! Давай! Давай! - я, то шептала, то срывалась на крик, но ничего не происходило.
Его кожа осталась все такой же. Его грудь была неподвижной.
- Давай! Давай! Давай, грорд тебя подери! - всхлипнула я.
Не помню, сколько я просидела над ним, снова и снова пытаясь его воскресить. Но все было бесполезно. Моя ладонь спустилась с маски на его груди и сжала куртку.
- Давай...
Я смотрела на него и просто не могла поверить, что это конец.
Чудодейственное орудие способное воскрешать?!
Так какого грорда оно не работает, когда это нужно больше всего?! В порыве злости, я стащила маску с лица Валентайна и бросила ее в стену.
Под звук осыпающихся осколков ко мне пришла отрешенность.
Глава 23
Пять дней спустя...
С решительным видом и не менее решительным настроем я пересекла комнату. В одной руке я сжимала тряпку, а в другой - таз, подперев его боком.
- Куда она?
- Кажется, идет к зеркалу...
- Уже и до зеркал добралась! А ведь это было мое любимое зеркало, - мама тяжело вздохнула.
Я, не обращая внимания на разговор родителей, дошла до вожделенного предмета интерьера, затем намочила, отжала тряпку и принялась тереть пятно, которое вот уже час не давало мне покоя.
- Госпожа... - подал голос с кресла грорд.
Я проигнорировала его.
- Госпожа, может, пойдете и полежите?
- Нет! - рявкнула я, бросила тряпку в таз и пошла прочь из гостиной.
Настороженные взгляды ужасно раздражали. С момента, когда я вернулась домой, на меня смотрели так, будто я была хрустальной вазой, которая рассыплется от одного прикосновения.
- Куда она?
- Кажется, на кухню... - неуверенно ответил папа.
- На кухню! - всполошилась мама. - Там же мой любимый фарфоровый сервиз! И вообще, мы туда только недавно купили посудный шкаф из слоновой кости.
- Оставь ее.
- Как это оставь?! Она уже полдома нам разгромила! Скоро спасаться придется!
- Оставь! - надавил папа.
Мама начала что-то говорить, но я закрыла дверь гостиной, оставляя голоса за стеной.
Я старалась, чтобы мысли не сосредотачивались ни на чем дольше минуты, потому что такие действия были чреваты.
- Леди Кэмрин, вам нечего тут делать. Идите по саду погуляйте.
Я посмотрела на нашу кухарку, которая своей грудью готова была защитить все пространство ее кухонного рая, на которое я смела посягать.
Но мне хватило лишь одного взгляда, чтобы старая женщина как-то сразу уменьшилась в размерах и бочком отступила к стеночке, чтобы, значит-ца, не мешать.
Я оглядела большую просторную кухню, размышляя о том, куда я могу направить свою силу.
Проблема была в том, что дом в большинстве своем находился в безупречном состоянии. Здесь сложно было найти пыль, которую можно было бы вытереть или полу, которые можно было бы помыть, и даже люстры были вычищены до блеска. Правда удалось мне на днях найти старую комнату, которая уже лет пять была закрыта. Естественно грязи там было хоть отбавляй. Шла я туда с самыми благими намерениями, правда как-то так получилось, что в процессе уборки, я сломала стену... Совершенно случайно. Но матушка меня больше в заброшенные комнаты не пускает. Вот и приходится накидываться на чистые комнаты.
Я подошла к посудному шкафу. Взяла лохань и стала осторожно перекладывать туда всю посуду, которая была. Затем прошлась по столешницам и все, что попалось под руку, также было перемещено в лохань.
Зыркнула на помощницу кухарки, которая с беспомощным видом стояла рядом, грызя от беспокойства ногти и поглядывая на драгоценную посуду.
- Воду неси!
- Слушаюсь! - пискнула она.
Я расположилась на табуреточке, на которой, как я видела, обычно мыли посуду, поставив на подставку перед собой лохань. Мой взгляд скользил по помещению.
Шкаф. Стул. Стол. Шкаф. Люстра. Трещина в полу. Испуганная кухарка. Шкаф. Дочь поварихи. Конюх, проходящий мимо окна. Шкаф. Не думать. Не думать. Не думать.
- Извольте.
Подняла взгляд на помощницу и приказала ей вылить воду в лохань, а затем с остервенением принялась мыть и без того чистую посуду. Я терла и терла. Когда чашка на мой придирчивый взгляд казалась чистой, я ставила ее на столешницу надо мной и тут же принималась за другую.
Не думать.
Не думать.
Я вытянула руку, чтобы поставить блюдце, и оно выскользнуло из моих рук.
Дзынь.
Фарфор высочайшего качества разлетелся на мельчайшие осколки, едва соприкоснувшись с полом. Я замерла, глядя на них.