Лещ успокоился и вяло открывая рот, засыпал. Тимофеич между тем потоптался вокруг и безразлично произнес:
— Да, хорошо вы моего леща сняли…
— Почему вашего?
— А как же? Я в это время всегда прихожу, и вся эта рыба моя.
— Ну да! — возмутился Сонкин. — Кто поймал — того и рыба.
— Это еще неизвестно! — сказал Тимофеич.
Он наклонился над лещом, и лицо его озаботилось. Он даже присвистнул.
— Фьють… Погорели вы, ребята! Леща взяли запретного!
— Почему? — испугался Сонкин.
— А вот, вишь, — он ткнул пальцем в плавник лещу.
Из-под плавника выглядывала крошечная пластинка с цифрами, Сонкин без очков еле ее разглядел.
— Да за такого леща, знаешь, что бывает? — и Тимофеич повел рукой поперек шеи.
— А мы разве виноваты? Сам же на крючок полез.
— Полез-то, полез… Да надо его тут же обратно пустить. А вы…
— Что же теперь?
— Так и быть… Давайте его мне, возьму грех на душу, спрячу, пенсионеров грех обижать. Я тут свой человек, скажу: не видел, мол, кто поймал. Лежал, мол, меченый на берегу — и все.
Сонкин растерянно оглянулся на Усова. Генка сладко спал под кустом, подобрав колени к подбородку. Сонкин подошел к нему, ткнул в плечо.
— Ус, вставай! Ус!..
— Встаю, — не открывая глаз, пробубнил Гена. — Только посплю немножко.
— Вставай, — повторил Сонкин. — Я вроде леща поймал.
— Леща? — открыл глаза Гена.
— Да, леща, только не того.
Усов сел, хлопая глазами.
— Как не того? Ну-ка покажи.
Сонкин оглянулся — рыбы на траве не было. Тимофеич укрывал свой бидон крышкой.
— Отдай леща, — сказал Сонкин.
— Да ускакал он в воду…
— Отдай! — крикнул Сонкин.
— Вам же хуже, — удивился Тимофеич. — В милицию попадете.
— Отдай, — поднялся Усов и стал плечом к плечу к Сонкину.
Генка был худой и длинный, и челюсть у него как-то нехорошо заходила.
— Ну, чего нервничаете, чего?
Мужичок открыл крышку, сунул руку в бидон и швырнул леща на траву. Лещ тяжело плюхнулся, разевая рот, и выпученным глазом посмотрел на Генку.
Усов прижал его к груди.
— Насчет леща еще пожалеете! Сообщу вот, куда следует, вас под суд отдадут…
Смотанный бредень Тимофеич бросил на траву и зашел в кусты спрятать одежду.
Усов все держал в руках леща. Рядом, на голову ниже, стоял Сонкин и растерянно моргал.
— Видишь метку? — спросил Сонкин. — Что будем делать? Может, правда, нельзя? Может, рыба на учете в водоеме?
— В каком водоеме?
— В этом, в озере!.. Слушай, давай отнесем леща! Мы же не виноваты!
— Леща жалко, — сказал Усов. — Большой такой. В жизни не поймаешь…
— Жалко, — согласился Сонкин. — Отнесем?
Он молча закинул на плечо удочку и побрел. За ним Усов в обнимку с лещом.
Вдруг Сонкин остановился:
— Иди, я сейчас…
— Ты куда?
— Говорю — сейчас…
Скоро он догнал Усова.
— Ты чего радуешься? — подозрительно оглядел его Генка.
— Да так, ничего…
Возле сторожки постояли. Усов толкнул — дверь заперта. Сели на пороге. Усов опять задремал, не отпуская рыбы.
— Кого ждете? Не меня ли?
Перед ними стояла полная женщина, одетая в ватник, несмотря на жару.
— Что же — меченого поймали?
— Да мы не нарочно, — сказал Сонкин.
— Знаю, не нарочно. Ну-ка, несите!
Она порылась в кармане, вынула ключ, долго отпирала дверь. Наконец положила леща на стол. Вынула из ящика скальпель и отрезала пластинку вместе с плавником.
— Так, — бодро сказала она, — заприходуем…
Усов, привыкший к неприятностям, покорно стоял, глядя себе под ноги и слегка пошевеливая ушами. Он всегда так делал, когда надвигались неприятности. Это успокаивало нервы.
Женщина спрятала метку в коробочку и открыла сейф.
— Берите рубль!
— Рубль? — удивился Усов.
— За леща меченого положен рубль.
Сонкин взял монету и засунул в карман.
— Ну, а нам что теперь? — удивленно спросил Усов.
— Идите домой!
Они вышли из сторожки.
— Эй! А леща-то, леща берите!
Усов остановился. Не поворачиваясь, сделал два шага назад, схватил леща и бегом бросился на улицу. Следом за ним Сонкин.
— Понял? — кричал Усов.
— Понял! — кричал Сонкин.
— Видал? — кричал Усов.
— Видал! — кричал Сонкин.
— Рубль видал? — спросил он, остановившись.
— Леща видал? — сунул ему под нос рыбу Генка.
Солнце поднялось высоко. Они вышли на улицу и у конечной остановки автобуса купили мороженое. Потом, выскочив из автобуса, на углу у кино опять купили. А возле дома у продовольственного купили еще эскимо. Рубль кончился.