— Так тебе чего?
— Марок, — сказал Усов неокрепшим басом. — У вас нет марок?
Генка сказал и тут же испугался, что отрывает Юлю от работы и что сейчас выйдет сам директор и строго скажет: «А этот мальчишка что здесь делает?»
Усова прогонят, а Юле попадет. Он стоял и теребил в руках шапку.
— Марки? — удивилась Юля и задумалась.
Снова зазвонили телефоны. Усов вздохнул и хотел уйти, но Юля сделала ему знак, чтобы подождал. И снова он стоял, переминаясь с ноги на ногу.
Потом Юля вскочила, принесла стул, открыла ящик стола, усадила в углу, возле стола, Генку, положила перед ним ножницы.
На конвертах в ящике были налеплены марки — большие и малые, всех цветов. Усов провел рукой по горе конвертов и растерянно спросил:
— И все можно вырезать?
— Дурачок, конечно, все! А то уборщицы выбросят.
Усов понял, что жизнь ему улыбнулась. Он не торопясь вынул из ящика первый конверт, не стал вырезать марку, положил на стол так, чтобы не мешать Юле, а затем начал вырезать все подряд, складывая марки в этот первый конверт. На всех конвертах было написано одно и то же: «Директору завода Гаврилову И. Я.». Генка вырезал, вырезал, вырезал, сбрасывая остатки конвертов в корзину. Корзина скоро заполнилась, и конверты стали ложиться горой в угол под столик с цветными телефонами. А Генка все работал ножницами, и вскоре конверт с марками раздулся так, что новые класть было некуда. Тогда Усов взял второй конверт и снова стал вырезать и заполнять его. На заводе кончился рабочий день, стемнело, и только директор Юлю еще не отпускал. Она сидела, усталая, вынув зеркальце, и подводила ресницы. Телефоны звонили все реже. Они тоже устали.
— Ну как, годится? — Юля вспомнила про Генку.
Он кивнул. Он уже подчищал остатки.
— Пойдем, я тебя выведу из проходной, — поднялась Юля. — А то не выпустят. Бабушку поцелуй, а маме привет.
Усов шагал по улице, гордо держа два больших конверта, до отказа набитых марками.
Дома Генка выложил марки на стол.
Первым делом он налил в таз воды и высыпал туда марки — целую гору. Отобрал их, отмокшие, снял с полки все книги, которые только были в доме, и между страниц сложил марки.
Бабушка штопала Генке носки, а, если ей надо было пройти, осторожно вышагивала по комнате зигзагами, обходя таз, и стопки книг на полу, и расстеленные газеты.
Генка высыпал марки на стол и отобрал флору и фауну, прибавив изрядную порцию к тем четырем маркам, которые у него были. Он только теперь по-настоящему понял, как много у него марок. Можно собрать на любую тему. Но пускай уж остается флора и фауна.
Остальные Генка разбирать не стал — надоело. Он решил, что обязательно напишет матери письмо. Как достал марки и вообще как дела. От Юли привет не забыть бы передать… Но письмо успеет. Он подошел к окну и стал свистеть Светке, что жила этажом выше.
Светка тут же высунулась из окна, взмахнула руками, скрылась и через минуту спустилась.
Она вошла и удивленно застыла у стола.
— Бери, — сказал Генка.
Светка недоверчиво посмотрела на него и загадочно улыбнулась.
— Бери! — повторил Генка и покраснел.
Светка подошла к столу крадучись, как кошка. У нее разбежались глаза. Она сразу обратила внимание на самые большие марки, с космическими кораблями и тут же решила их собирать. А может, и спорт тоже?
Губы у Светки приоткрылись, она часто-часто хлопала длинными ресницами.
Генка смотрел на нее счастливыми глазами.
— Послушай, — вдруг спросила Светка. — И тебе не жалко?
— Чего там! Захочу — еще достану!
— Тогда я возьму еще про войну. И вот эти серебряные, ладно?
— Бери!
Светка завернула марки в газету.
— Ну, я пошла…
И взглянула на Усова. Генка стоял посреди комнаты и не отрываясь глядел на Светку. Глядел — и глаза его сияли.
— Я пошла, — повторила она.
— Посиди еще… Хочешь, чай будем пить? — очнулся Генка.
— Чай? Да мне и так попадет! Уже почти что ночь… Пока!
Она погладила его по голове, как всегда делала ее мать, уходя на работу, и выскользнула за дверь.
Все марки, кроме флоры и фауны, Усов принес утром в класс и просто выложил на парте.
Произошла небольшая свалка. Несколько марок порвали.
— Подумаешь, я и сам соберу! — сказал Мишка. — Беспорядок только устраивают.
И в толкучку не полез. Генка стоял в стороне и блаженно улыбался, видя, как из-под его парты вылезают коллекционеры, крепко прижимая к груди марки. За этим занятием застала свой чудесный класс Алла Борисовна.