— Завидуем? — не выдержал Усов и вышел вперед. — Мы завидуем? Да это мы банки вчера у столовой собрали и всю ночь дежурили.
— Вы?! Чем докажете? Чем?.. А у нас квитанция…
Генка сжал кулаки. Действительно, доказательств нет…
НЕ ВЫШЕ ЧЕТВЕРКИ!
Никто не понял, за что англичанка вежливо попросила Усова удалиться из класса. Генка стоял, облокотись о подоконник, и от скуки разглядывал морозные узоры на окне, когда в коридор следом за ним прошествовала Светка. Ее тоже выгнали. Она поставила локти рядом с Усовым на подоконник и стала болтать.
— Нам-то что: учи — не учи, на троечку вытянут. А учителей знаешь как ругают, если они много двоек ставят!
— Кто ругает?
— Ясно кто — завуч… Нам-то что! А вот Сонкину совсем плохо.
— Почему плохо? — удивился Генка.
Сонкин был без пяти минут отличником и лучшим математиком в классе. Он даже занимался с Усовым как с отстающим. И вдруг у Сонкина дела совсем плохо…
— У Сонкина — никакой перспективы, — твердила Светка, — потому что он ее сын.
— Чей сын?
— Да Аллы Борисовны!
— Ну и что?
— Ты сегодня, мягко говоря, несообразительный, — возмутилась Светка. — Во-первых, представляешь, иметь дома учительницу! У них под окнами опилки видел?
— Откуда? — не понял Генка.
— Да она его с утра до ночи пилит и пилит. Читает ему нотации: делай то, не делай этого!
— Не-е, — возразил Усов, — вроде бы Алла не такая…
— Не такая? Откуда ты знаешь? Все учительницы одинаковые! А во-вторых, как бы он ни учил, все равно выше четверки она ему ни за что не поставит. Даже если он на шесть будет знать! Она ему, наверно, все уши прожужжала, чтобы он ее не позорил. «Представляешь, что будет, если мой сын будет учиться плохо?»
Светка здорово научилась подделывать голос Аллы Борисовны.
После уроков Гаврилов, которого, кроме председателя совета отряда, завуч велела выбрать старостой, собрал весь класс.
— Четверть кончается, — сказал Мишка, — а у нас на сегодняшний день ни одного отличника. Во всех классах есть, а у нас ни одного. И это всех тянет назад. Мы тут посоветовались и решили: надо срочно вырастить отличника в своем коллективе! У кого есть предложения?
— Усова! — сказали сзади.
Все засмеялись.
— Нет, ребята, это несерьезно, — сказал Мишка, не поняв юмора. — Из наших кадров есть налицо только один человек, подающий надежды, — Сонкин. Его и будем выращивать. Сонкин, у тебя по каким четверки?
— По алгебре и по геометрии, — вяло сказал Сонкин.
— Слушай, Сонкин, не посрами честь класса. Исправь на пятерки!
— Все равно ему пятерок не поставят, — сказала Светка. — Не думайте!
— Как ты считаешь, Сонкин? У тебя есть мнение? Скажи!
Сонкин пожал плечами. Жизнь у него действительно трудная. Дома мать как мать (не пилит она его, конечно, а если и пилит, то не больше, чем другие матери). А в школе он должен собственную мать звать по имени и отчеству — Алла Борисовна. Чтобы быть «как все». Не скажешь же на уроке: «Мама, дай тетрадку».
— Вы решайте, что хотите, только бесполезно это, — сказал Сонкин. — Лучше я еще с Усовым подзаймусь, чтобы у него двоек за четверть не было.
— Чего со мной заниматься? — возмутился Усов. — Я сам тебе помогу.
В классе опять засмеялись.
Алла Борисовна всегда заставляла сына заниматься с Усовым. И Генка был уверен, что именно из-за этого Сонкин отстает: времени ему не хватает.
Постановили, что Сонкин будет заниматься изо всех сил. Усов тоже будет заниматься, но отдельно от Сонкина. И тогда в классе будет один отличник и ни одного двоечника.
Генка очень переживал за своего репетитора. Каждый день спрашивал:
— Ну как, занимаешься? Может, тебе помочь?
А четверть близилась к концу, выпал чистый снег, который уже успел закоптиться, и продавались новогодние елки. Просыпаться стало трудно: светало поздно, и очень хотелось еще поспать.
Учителя суетились, выводили жирно четвертные оценки, доспрашивали тех, кого не успели спросить. Для тех же, у кого было по две и по три отметки по отдельным предметам, практически начались сидячие каникулы.
Алла Борисовна прибежала на урок, и все были уверены, она тоже будет спрашивать. Но она тряхнула копной желтых волос и сказала:
— Чего там исправлять? Кто в четверти занимался, тот занимался, кто нет — нет.
Она думала, что класс возмущенно зашумит, и, наверное, заготовила какую-то остроумную фразу, чтобы всех утихомирить. А стало тихо. Подозрительно тихо. Прямо как на экзамене. Даже в парте никто не шуршал.