Это что касалось наших, так сказать, железячных дел. А вот в прочем — я, едва прибыв, вручил ему самому подарок, и попросил подарки братьям передать. С открытками и каталогом. Завтра понесется с патентами свежими улаживать, и среднему вручит, да попросит передать старшему. это я удачно провернул, как мне кажется, дипломатическую работу. Сам Хуго подарку очень обрадовался, но решил, посмотрев каталог, лично съездить и купить самые дешевые часты — эти повредить боится во время работы. А так, говорит, самая хорошая идея, всегда за временем следить можно. Но в остальное время, и особенно на всяких мероприятиях — обещался непременно носить. И завтра к брату едучи, обещал щегольнуть. Авось что мастеру Бару и выгорит с сих маневров, а с него и мне денежка капнет. Надо торопиться, патент-то на пять лет, а потом — все… Впрочем, с такими заработками я за это время успею пять раз сдохнуть от обжорства и излишеств нехороших.
Ну а следующая новость состояла в том, что возвращался я от Хуго на срочно высвистаном Поле, в его новом фургоне (коляску нашу трофейную, он уже, по договоренности со мной продал, закупив на паях белее комфортабельную — а вот фургон это уже чисто с прибылей в аренду отхватил, шустряк). Фургон был набит всяческими инструментами, приспособами и даже простенькими небольшими станочками. Ух, заживем, мастерскую оборудую теперича!
…И зажили. Почитай, весь следующий день старательно оборудовал мастерскую. Причем обе малые активно помогали, и, странное дело, даже не бесили. Я только нервничал немного иногда — ну, тут малолетки как-то не привыкли летом обременять себя излишествами в виде бюстгальтеров под недлинными сарафанчиками. Потому временами в процессе совместной работы становилось совсем жарко и тесно в организме. Хорошо хоть — труселя носят, потому что тоже… В общем, иногда было тяжело, но я держался. А в целом — даже удовольствие получал от их помощи. Что характерно — Милка все как-то больше такая рассудительная и точными механизмами интересуется, причем даже на удивление — соображает что-то. А Алька — та больше руками работать, она даром что мелкая, а физически вполне развита, и хватка есть, и руки точные вполне. Девки вроде, в куклы должны играть, ан вишь, полезли в этом помогать. Хотя, я так вижу — друзей-подруг у них тут не много — в школе еще как-то, а так — редко они с кем играют, соседи как-то, как я понял, из-за их статуса не велят с ними водиться. Уроды капиталистические. Хорошо хоть, что с моей репутацией их никто не обижает. Хотя, может и из-за этого не водятся. Ну, что поделать, зато им со мной интересно. Только все же им бы сарафанчики покороче… Нет, не поймут — лето же, жарко… Ох, грехи мои тяжкие…
Пока девчонки раскладывали всякую мелочь, я собирал на дворе станки, от удовольствия, вдохновленным неслабым ветерком с моря, начал напевать, старательно грассируя и картавя, веселую песенку малоизвестного вокально-инструментального ансамбля про качели. Когда уже затащил станки внутрь, Алька поинтересовалась:
— Дядя Йохан. а что за песню ты пел?
— Это колыбельная песня северных варваров.
— А про что она?
— Ну, как положено — про то как дети мечтают, как они вырастут и будут хорош жить…
За день мы не только оборудовали худо-бедно мастерскую, но под вечер наспех смастерили из старого шкива от какого-то механизма спиннинговую катушку. Делов-то, собственно говоря. Леску (настоящую, из конского волоса плетеную — тут синтетики нету!) и блесны я прикуплю у Крауца, да и удилище тоже. Завтра, как раз с Хуго поедем испытывать его нагнетатель. Девчонки намекали, что они рады бы тоже составить компанию, но я отказал. Во-первых, сказал что лодка еще не полностью готова. Ну, отчасти правда. Во-вторых… как-то стеснялся я их Хуго показывать. Они чуть погрустнели, и я, почувствовав себя неловко, потащил их вместе с Морой, которая тоже уже закончила свое шитье, на спонтанный пикник, на наше обычное место за ручьем. Попутно осмотрели стройку бани — мужички уже начали класть сруб, а в канаве громоздилась невысокая плотина-перекат, и глубина в бочажке перед будущей баней была почти по грудь. Хорошо, быстро работают, чортяки!