На вопрос о том, когда в Европе начинается возрождение германо-скандинавской традиции, есть несколько ответов: одни считают, что в традиция ушла в народ и теологическое подполье, не прерываясь вовсе; другие называют эпоху романтизма как время, когда интерес к «народной вере» стал подниматься в произведениях литературы и культуры; третьи акцентируют внимание на XIX веке, когда появляются первые народнические (volkisch) организации и тайные общества, сочетающие масонерию, теософизм и эзотеризм с элементами германской мифологии, фольклора и мистики. Другие называют период от самого конца 1890-х годов, через Веймарскую республику[1] и до поражения Третьего Рейха, как время самого явного и окончательного возвращения германоскандинавской традиции на сцену истории.
Де-факто все точки зрения составляют один общий историал, различая лишь акценты и формы проявления
традиции в разных условиях. И, разумеется, далеко не все в возрождении германо-скандинавского наследия было гладким и бесспорным, о чем пишет и сам Коллин Клири. Тем не менее, после войны появляется множество групп последователей германского язычества, не только в Германии, но и за её пределами. Во второй половине XX века появляются и крепнут общины в Скандинавии, включая одну из самых известных — Asatruarfelagid (Содружество Асатру) в Исландии, созданную Свейнбьёрном Бейтейнссоном (Sveinbjorn Beinteinsson). Самоназвание «Asatru» (Верующий в Асов) становится одним из самых распространенных в западном полушарии и Европе в целом. Под этим именем появляются группы последователей традиции и США, где после 1970-х годов отмечается серьезный количественный и качественный рост движений. Одним из активных участников и ярких авторов становления североамериканского и про-европейского Асатру является и Эдред Торссонс, которому и посвящен труд «Что такое руна?» и членом «Рунной гильдии» которого является Клири.
Деятели германо-скандинавского языческого возрождения опираются на множество методов и источников и своем труде, из которых мы можем выделить несколько самых основных направлений. Первое, которое наиболее свойственное периоду XIX-первой половине XX веков, заключается в опоре на западный эзотеризм в широком смысле, как смесь пара-масонства, теософизма, ариософии, спиритуализма и разнообразных политических доктрин от «левых» до «правых». В этом направлении главенствующее место занимает визионерство и мистицизм, в ущерб реальному историческому наследию и, собственно, фактам самой традиции, текстов и этнографии. Попытку внести ясность в этом направлении Клири предпринимает в эссе о Карле Марии Виллигуте[2].
Второе направление выбирает другую крайность — последовательное и исключительное следование за данными археологии, истории и реконструкции. В этом подходе наблюдается строгость соответствия того, что предлагают современные неоязычники-асатру с тем, как это [гипотететически] было в древности. Данный подход, к сожалению, почти полностью сводит на нет мистическое переживание и свободу традиции проявлять себя за пределами известных историко-археологических форм и артефактов, то есть главенствует метод верификации «ты настолько язычник, насколько твои взгляды и образ подтверждены историческими науками и данным фольклора». Это путь мёртвой схоластики и догматики.
Помимо этих двух полюсов серьёзный вес имеют политические и лингвистические школы интерпретации языческого наследия Европы. Тем не менее, в реальности в каждом авторе и той или иной организации находят своё отражение несколько подходов, которые сочетаются в разных пропорциях, дополняя и компенсируя друг друга. В таком состоянии и пребывает современное западное Асатру.
Но одно направление, точнее опора на ещё один важнейший интеллектуальный феномен человеческой истории, до недавнего времени практически отсутствовало — речь идет о философии.
Здесь уместно вспомнить Алена де Бенуа, раннюю и позднюю позиции которого также исследует Клири в первой книге, который говорит о том, что язычество в наши дни скорее нуждается не в театральной реконструкции или попытке убежать в прошлое, но в фундаментальном философском обосновании языческого мышления и человеческого бытия. Де Бенуа говорит о целом направлении интеллектуального и философского язычества[3].
До этого момента язычники обращались к философии фрагментарно и безраздумно, тут и там цитируя мыслителей, которым дух традиции был в лучшем случае просто чужд, либо чья философия была насквозь современна и антитрадиционна. Критическое понимание философии и её истории отсутствовало до момента появления философии традиционализма Ю. Эволы, М. Элиаде, Ф. Шуона и др. К ним же и апеллирует де Бенуа как первым, кто понял сущность современности с философских позиций и сформировал им контр-тезис[4].
1
См. Армин Молер «Консервативная Революция в Германии 1918- 1932 гг.», изд. «Тотенбург», 2017.
2
К. М. Виллигут немецкий оккультист и бригадефюрер СС, серьёзно повлиявший на мистические настроения Третьего рейха. См. Коллин Клири «Взывая к Богам», изд. «Тотенбург», 2017.