Noein — это греческое слово, которое обычно переводят как «думать». Давайте посмотрим, что об этом может сообщить Парменид. Он написал знаменитые слова: to gar auto noein estin te kai einai. Дословно это может быть переведено так: «ведь мыслить и существовать есть одно и то же». Однако Хайдеггер советует нам понимать слово auto как «сопричастность». Мышление и Бытие со- причастны. Но как? Опять же, мы должны понять, что означает «мышление». Хайдеггер понимает noein (родственно nous, «интеллект») как «представление»: «принимающее приведение-к-стоянию того, что является».
Другими словами, Хайдеггер связывает разумение и представление. Разумение (мышление) есть лишь ещё один способ говорить об открытости Бытию. Хайдеггер пишет, «То, что высказывает изречение Парменида, есть определение сущности человека из сущности самого бытия»[203]. Быть Dasein, значит разуметь, быть открытым Бытию сущего. В этом наша человеческая сущность. Хайдеггер пишет: «Разумение есть не образ поведения, которым человек обладает как свойством, а наоборот: разумение есть то свершение, которое обладает человеком»[204].
Разумение (мышление) обладает нами — мы же им не обладаем. Мы существа озабоченные Бытием, которые захвачены им и дают ему голос в языке, искусстве, философии и религии. «Быть человеком», говорим нам Хайдеггер, «значит принять на себя собирание, собирающее разумение бытия сущего, знающее внесение являющегося в творение (Ins-Werk-setzen des Erscheinens) и, приняв, управлять (verwalten) несокрытостью, охранять ее от сокрытости и прикровенности»[205].
С платоническим поворотом западной метафизики не только Бытие отрезается от становления и от видимости, но связь Бытия с мышлением также радикально трансформируется. Для Платона, Бытие становится трансцендентной идеей (формой), а идея доступна только посредством мышления. Но мышление переконфигурировано в значение формы абстрактного логического мышления, оторванного от видимости — оторванного, если коротко, от раскрытия Бытия на этой земле. Иронично, с точки зрения Хайдеггера, что отождествляя Бытие с трансцендентной идеей, Платон — и всё что является «платоническим» в истории западной мысли — на самом деле отрезал нас от Бытия!
Бытие и Долженствование
Хайдеггер утверждает, что долженствование возникает в противовес Бытию как только Бытие определено, в платоническом стиле, как идея. Результат заключается в том, что «Бытие» как идея становится стандартом или идеалом, противостоящим сущему (существам на земле). Обратите внимание на «Государство» Платона, в котором Благо (to agathon) «по ту сторону Бытия» (epekeina tes ousias). Платон устанавливает Благо, которое стоит выше сущего, он проклинает его и говорит нам, что сущее «должно» быть чем-то совершенно иным.
В период модерна, разделение между Бытием и «долженствованием» трансформировано в пресловутое разделение на «должен» и «есть». Как гласит принцип Юма, невозможно извлечь должен из есть. У Канта «долженствование» становится трансцендентной реальностью и «моральным законом», притоком из непостижимого ноуменального царства. Хайдеггер указывает на то, что Фихте сделал дихотомию есть-должен единственным основанием всей своей философии, так как он утверждает, что «призвание человека» — трансформировать этот несовершенный мир в образ человеческого идеала.
Однако Ницше берёт свой молот и крушит всё это в конце XIX века, релятивизируя «долженствование» посредством своего едкого «перспективизма». Но он лишь озвучил дух времени. Как только развернулся XX век, для не имеющих корней, урбанизированных, индустриализированных жителей Запада стало невозможно верить в трансцендентные идеалы. Таким образом, дихотомия «есть-должен» трансформировалась в дихотомию «факт-ценность». Больше нет долженствований, только «ценности». Но никакая ценность не имеет статуса факта, как абсолюта, так как у людей есть множество различных ценностей. Теперь не только нет никакой открытости Бытию, больше не существует даже смутного представления об объективной истине.