Для социал-демократических партий крупнейших европейских держав (Великобритании, Франции, Германии) это повлекло за собой значительные уступки интересам буржуазных слоев и явно обозначившуюся тенденцию к превращению социал-демократов в заурядные буржуазно-реформистские партии. В этом смысле совершенно справедлив вывод Бориса Кагарлицкого о крахе социал-демократии.
Но если пролетариат уходит (как главная социальная опора левых), то что же приходит ему на смену? И на этот вопрос невозможно ответить, если ограничивать себя только анализом политической динамики. Процесс разложения традиционных для эпохи промышленного капитализма классов и социальных групп далеко еще не принял сколько-нибудь завершенных форм - именно этим объясняется такая пестрота и неопределенность социальной структуры современного капитализма. А там, где еще не произошла кристаллизация определенных массовых социально-классовых интересов, крайне затруднена и задача социальной ориентации массовых политических партий.
Отсюда проистекают все те симптомы, о которых уже много говорилось. Все старые левые партии, и те социальные слои, которые их поддерживали, испытывают кризис политической самоидентификации. Общество изменилось, старые политические проекты исчерпали себя, новые еще не сформировались.
Стоит заметить, что на правом фланге политической жизни процесс формирования новых политических и идеологических позиций происходит гораздо быстрее. Правые партии (за исключением радикально шовинистических) достаточно быстро встали на позиции защиты современных форм капиталистической глобализации, и проблемой для них является лишь поиск баланса интересов между глобализацией и национальным государством. Одна из радикальноправых разновидностей идеологии глобализации, получившая широкое хождение в последние годы - имперский проект (проект мировой гегемонии развитых капиталистических держав в новой имперской форме). Как реакция на этот глобалистский имперский проект возникает фундаменталистский и право-националистический ответ, часто опережающий ответ левых.
Какой же контрпроект могут сформулировать левые? В явном виде его пока нет ни у социал-демократов, ни у левых социалистов, ни у радикальных левых, ни у альтерглобалистскогодвижения.
Само альтерглобалистское движение, поскольку оно в наиболее явной форме отражает те экономические и социальные сдвиги, которые происходят в современном капитализме, является и лучшей демонстрацией тех проблем, с которыми сталкивается современное левое движение. Происходит окончательное превращение капитализма в мирохозяйственную систему. Вместе с этим в развитых странах намечается отход от старой системы классового компромисса. Разлагаются старые классы и социальные группы. Самоидентификация интересов новых социальных слоев далека от завершения. И все это находит в альтерглобалистском движении адекватную политическую форму своего выражения.
Движение представляет собой аморфную констелляцию самых разнородных общественных организаций и политических партий, связанных между собой по сетевому принципу, без жестких программных и организационных рамок. Такая новая форма движения позволила ему превосходно приспособиться к описанной выше ситуации. Но она же является источником слабости альтерглобалистов, равно как и участвующих в движении политических партий и организаций левой части политического спектра. Эта слабость, как уже было сказано выше, коренится в отсутствии ясного нового левого проекта - контркапиталистического проекта - и, соответственно, в недостатке новой левой идеи и теории.
Настоятельная необходимость в таком проекте ощущается достаточно остро и он будет формироваться уже в ближайшем будущем. Однако насколько быстро это произойдет, зависит от множества обстоятельств, лежащих не только в сфере теоретических и политко-идеологических процессов, но и в сфере фундаментальных социально-экономических отношений. Какими темпами будут развиваться противоречия «окончательно победившего» глобального капитализма? Как скоро обозначится кризис глобальной имперской модели?