Здесь принцип С уже дает существенную информацию, однако лишь потому, что соединяется с более конкретным тезисом о том, что контрфактическое предложение не может быть просто истинным. В общем, мы можем что-то узнать благодаря применению принципа С к утверждениям конкретного типа только в том случае, если мы заранее приняли некоторое решение относительно того вида объектов, благодаря которым утверждения данного типа могут быть истинны. В частности, это требует основания для определения того, утверждения каких типов могут быть просто истинными, а каких — не могут быть просто истинными. Однако даже в случае с контрфактическими предложениями мы не можем получить четкого вывода до тех пор, пока не узнаем, какие утверждения следует считать содержащими условные сослагательные предложения.
Излагаемые сейчас соображения смыкаются с предшествующим анализом именно потому, что, как было отмечено ранее, форма условного сослагательного предложения является одной из тех операций, которые позволяют нам строить неразрешимые эффективно предложения. Почему кто-то должен считать, что контрфактическое предложение может быть просто истинным? Единственным возможным основанием может быть лишь его предположение о том, что в силу логической необходимости некоторое контрфактическое предложение или противоположное ему должно быть истинным (для некоторого условного предложения противоположным является условное предложение с одинаковым антецедентом, но противоположным консеквентом), однако он не считает, что необходимо существует какое-либо основание для истинности одного из этих предложений, такое основание, на которое мы обычно опираемся при утверждении подобных контрфактических предложений. Но ведь никто не мог бы разумно считать логической необходимостью то, что для любой пары условных контрфактических предложений одно из них должно быть истинным, однако мы весьма склонны принимать такое допущение в отношении некоторых таких пар. Причина заключается в том, что мы легко отождествляем истинность определенных утверждений, не содержащих открыто условных сослагательных предложений, с истинностью определенных сослагательных предложений, а ложность первых — с истинностью противоположных условных сослагательных предложений. Если же, далее, мы принимаем принцип двузначности для утверждений первого вида, то мы вынуждены соглашаться с тем, что для любого условного сослагательного предложения, соответствующего такому утверждению, либо оно само, либо противоположное ему предложение должно быть истинно.
Ясным примером утверждений, именно так связанных с условными предложениями, являются утверждения, приписывающие людям некоторые способности. Утверждение типа ”X способен к изучению языков” обычно проверяется наблюдением за тем, насколько быстро субъект овладевает иностранным языком. Если же теперь мы рассмотрим утверждение, относящееся к субъекту, который никогда не имел никаких контактов с языками, за исключением родного языка, то мы сталкиваемся с тремя возможными позициями по отношению к вопросу: ”Должно ли это утверждение быть истинным или ложным?”
(1) Ответ не обязательно должен быть утвердительным; вовсе не обязательно должен существовать определенный ответ на вопрос о том, как быстро изучил бы этот индивид иностранный язык, если бы однажды занялся этим.
(2) Лингвистические способности должны быть связаны с некоторой особенностью структуры мозга, которая в настоящее время нам еще не известна; мозг данного индивида либо обладает этой особенностью, либо не обладает ею; следовательно, данное утверждение должно быть либо истинным, либо ложным, независимо от того, узнаем мы когда-либо об этом или нет.
(3) Лингвистические способности не обязательно связаны с какими-либо физиологическими особенностями, тем не менее каждый отдельный человек обладает ими или нет; следовательно, данное утверждение должно быть либо истинным, либо ложным.