Только при наличии такого фона имеет какой-то смысл утверждение о том, что знать значение некоторого предложения — значит знать условия его истинности. При этом мы не подразумеваем, что знание условий применения предиката ”истинно” к конкретному предложению есть все, что должен знать говорящий, чтобы иметь возможность пользоваться этим предложением или понимать его произнесение другими людьми, нет, это лишь то, что специфично для данного предложения. Остальное, что следует знать, носит общий характер — это множество общих принципов, с помощью которых мы, опираясь на условия истинности любого произвольного предложения, можем стандартным образом определить любую особенность его употребления. И это вполне справедливо для любого другого тезиса, согласно которому существует некоторое одно свойство слова или предложения, осознание которого дает понимание его значения, например тезиса о том, что значение предложения есть метод его верификации. В последнем; случае предполагают, что значение предложения образуется не условиями его истинности, а некоторой характеристикой его употребления. Однако это всего лишь одна конкретная характеристика. Если бы использование нами языка состояло только в верификации предложений, то обсуждаемый тезис был бы тривиальностью, однако это, очевидно, не так. Умение пользоваться языком включает в себя и многое другое: действовать в соответствии с утверждениями других людей или вербально отвечать на них; высказывать утверждения, которые далеко не убедительны; находить основания для наших утверждений; делать выводы; задавать вопросы и отвечать на них; отдавать приказания, выполнять или нарушать их и т.д. Тезис, провозглашающий, что значение предложения состоит в методе его верификации, не отвергает существования всех этих разнообразных аспектов использования языка, однако несет в себе мысль о том, что существует некоторый единый способ, позволяющий нам из одного данного свойства вывести все остальные особенности использования любого предложения, поэтому для того чтобы знать значение некоторого предложения, нам нужно знать только одно данное его свойство. Эта мысль как раз предполагает признание различия между смыслом и действием, т.е. представление о том, что корректная теория значения включает в себя две части: центральную часть, формулирующую теорию смысла и референции (которая здесь понимается как индуктивное определение способа верификации каждого предложения), и вспомогательную часть, задающую единый метод, который из особенности любого предложения, определяемой центральной частью, позволяет вывести все остальные аспекты его употребления.
Как я уже сказал, мы пока не знаем, как построить систематическую теорию значения, включающую в себя различие между смыслом и действием. Прежде всего нам нужно решить, правильно ли принимать понятие истины в качестве центрального понятия теории значения и формулировать с его помощью ядро теории или на эту роль следует избрать какое-то другое понятие? С этим выбором связан важный вопрос о том, можно ли с помощью избранного понятия построить жизнеспособную вспомогательную теорию (теорию действия) . Существует ли на самом деле единообразный способ описания всей нашей языковой практики, основывающийся: на этом понятии? До сих пор мы очень