Такие «языки» правильнее было бы назвать социальными диалектами. Они отражают социальное расслоение общества.
В советском обществе социальные диалекты не играют существенной роли, так как у нас ликвидированы эксплуататорские классы и не осталось изолированных социальных групп, которые нуждались бы в таких диалектах.
Социальные (и профессиональные) диалекты образуют как бы слои в общенародном языке. Но есть и другие диалекты – территориальные. Иначе говоря, если мы будем путешествовать по какой-нибудь стране, то увидим, что в разных местах люди говорят немного по-разному, хотя и на одном языке. В таких случаях обычно и употребляется термин «территориальные диалекты».
В русском языке диалектные различия невелики, и любой русский человек, далее если он говорит на своем диалекте, всюду будет понят. В Германии же разница между диалектами такая, что жители Баварии и, например, окрестностей Гамбурга совершенно не поймут друг друга, если не владеют общенародным немецким языком.
Но даже речь одного человека не может быть всегда одинаковой: в зависимости от обстоятельств, от условий, в которых человек говорит, в речи его появляются стилистические отличия.
Сейчас, когда мы дошли до понятия стиля, настало время сказать и о норме языка. Часто мы слышим, что то или иное слово или выражение «нельзя» употреблять, что «так не говорят», или что это «нелитературно», или что «надо говорить так-то».
Что значит «надо», «нельзя»? Кто может запретить или рекомендовать говорить так, а не иначе?
Понятно, запретить тут ничего нельзя, да и не нужно. Ведь в конечном счете «надо» говорить так или иначе не кому-то другому, а самому говорящему. Представьте себе женщину, вышедшую на работу в поле в шелковом платье и туфлях на высоких каблуках. Кому придет в голову запрещать надевать в поле такой наряд? Заинтересованная сторона здесь сама женщина. Но то же нарядное шелковое платье и туфли весьма уместны в другое время. Так же и язык: он различен у одного и того же человека в зависимости от времени и места.
Поэтому когда нас учат в школе, что «надо» говорить определенным образом, то это отнюдь не насилие над нашей личностью. Школа должна научить, в частности, тому, при каких обстоятельствах как надо говорить. А так как обычную разговорную речь мы усваиваем и без школы, в семье и на улице, то основная задача школы – сформировать у нас навыки литературной речи, научить литературному языку, т. е. такой форме общенародного языка, которая используется в художественной и научной литературе, в газетах, журналах и т. д. Никто не обязывает нас во всех случаях жизни непременно пользоваться только литературным языком – это могло бы привести к комическим ситуациям; но там, где принята литературная речь, например на трибуне, надо говорить на литературном языке.
Совокупность правил литературного языка, по которым принято строить свою речь в тех или иных конкретных условиях общения, и принято называть нормой языка.
Как мы говорим
О происхождении языка
Французский поэт XV в. Шарль из Орлеана писал в одном из своих стихотворений: «Нет ни одного зверя, ни одной птицы, которые не пели бы или не кричали бы на своем языке!» Но ученых интересует, конечно, не всякий звук, издаваемый животным, и не всякий сигнал, в той или иной форме «передаваемый» им. Нас волнует, как из звуков и других сигналов, присущих животным, мог возникнуть человеческий язык – величайшее достижение человеческой истории. Ведь язык – это не просто орудие общения; весь накопленный человечеством общественный опыт, почти все научные и практические, «житейские» знания хранятся и передаются от поколения к поколению в языковой форме. Каждый человек, входящий в мир и овладевающий его материальными и духовными богатствами, использует при этом язык и заменяющие его вспомогательные средства – письмо, чертежи, карты. Само сознание человека существует благодаря языку. Одним словом, человеческая культура и вообще все человечество может существовать и развиваться только потому, что человек владеет языком.
Секрет здесь в том, что язык имеет важную особенность, отмеченную еще основоположником научного языкознания Вильгельмом Гумбольдтом: он «умудряется» быть одновременно и общественным явлением, отражая достижения коллективного знания, и не зависит от воли и сознания каждого отдельного человека; но он является в известном смысле и индивидуальным – той формой, в которой только и может протекать логическое мышление, внутренняя речь, поэтическое творчество каждого отдельного индивида. Выступая как орудие мышления, язык, однако, сохраняет и свою объективность, свой общественный характер: благодаря языку человек всегда как бы меряет свое поведение общественной меркой, членит и воспринимает окружающую действительность так, как диктует ему при помощи языка общественный опыт человечества, и т. д.