Выбрать главу

Его схватили позже — он трусливо прятался в амбарах и на чердаках.

Звали его Виктор Кичка, двадцати двух лет, бывший столяр стройучастка морского порта.

Его судили показательным процессом, приговорили к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор приведен в исполнение.

В своем кратком рассказе я не хотел бы останавливаться на причинах, которые подвели Кичку на край пропасти и столкнули в бездну. О них подробно говорилось на суде. Скажу лишь, что главные из причин — водка, атмосфера всепрощения в семье, на работе, на улице.

На своем нелегком жизненном пути мать Валерия Щекина повстречала немало смертей. Девчонкой хоронила она в деревне под Тюменью отца и мать, умерших от тифа. Сибирь еще не оправилась тогда от гражданской войны, люди умирали от ран, голода и болезней. В годы Великой Отечественной войны она, юная медсестра, вынесла с поля боя на своих хрупких плечах десятки раненых. Их выхаживали в госпиталях, они вновь становились в строй и умирали за Родину. Видела она на дорогах войны и другое — презренную смерть изменников и трусов; их косила и своя праведная пуля, и пуля тех, у кого они были в услужении: враг терпит предателей до тех пор, пока они ему нужны.

Но как трудно понять матери, что сын ее погиб не на ратном поле, не в годину тяжких испытаний народа, а в мирный майский полдень на центральной улице областного города. И только сознание того, что Валера сложил голову, спасая жизнь других, что он сражен предательским ударом злейшего врага мирного времени — пьяного хулигана с ножом и кастетом, позволяет Елизавете Ивановне сохранить самообладание и работоспособность, жить для тех, кому посвятила себя с юности.

Вне ухода за больными в санатории и общественной работы, она вся в воспоминаниях о сыне, в его письмах.

«Здравствуй, мамуля! Вот и выбрал момент черкнуть пару слов, — дел невпроворот. Ухожу на завод в семь утра, возвращаюсь в восемь вечера. План все крепче, приходится крутиться. Кто же вместо нас, молодых, будет строить материальную базу коммунизма?! А теперь о заветном: я подал заявление о вступлении в партию. На днях собрание, принимать будут строго. Если примут — экзамен на зрелость выдержан.

Пишу, родная, а глаза слипаются. Встать надо чуть свет. После работы буду читать лекцию слесарям-сборщикам, потом совещание у начальника цеха, — продлится часа два. Надо успеть еще на репетицию художественной самодеятельности, — праздник близок. С семи вечера до полуночи дежурство по народной дружине. Вот и выбирай свободное время! Света ревнует, говорит, ее на работу променял. Это шутка, она у меня умная, да и здоровьем мы не обделены. Выдержим! Обнимаю. Сын».

И еще:

«Мамочка, что случилось, почему замолчала, не хвораешь ли? Приезжай погостить, если здоровье и работа позволяют. Ты у нас самая желанная, очень по тебе соскучился. А время бежит стремительно. Скоро ты станешь бабушкой. Светлана — мамой, я — папой. Чудно даже, я — папа! Я готовлю себя к отцовству морально, часто думаю об этом… На работе полный порядок. Устаю, конечно, но не ухожу, пока все не доделаю — это от тебя перенял… Есть новость: три номера для праздничного концерта самодеятельности — две песни и шуточный танец — приняты на «бис». И это от тебя, родная. Ты еще староста художественного коллектива в своем санатории или ушла? Увидимся — поговорим. Ох, как много мне надо сказать тебе, мамуля…»

И каждая строка проникнута сыновней нежностью, чувством долга перед семьей и Родиной.

Каждая строка свидетельствует о том, какое огромное влияние на формирование личности и характера сына оказывала мать, вся ее безмерно трудная, но удивительно чистая, яркая жизнь.

С шести лет Лиза Щекина, потеряв родителей, ткала рогожи, служила нянькой в домах. В годы первых пятилеток училась, работала в сельсовете, сельпо, вступила в комсомол. В конце тридцатых годов закончила без отрыва от работы курсы медсестер, — в Европе уже полыхала война. Переехала в Тюмень, чтобы поступить в институт, но июнь 1941 года взорвал все мечты и планы. Вместе с другими сибирскими девчатами осаждала военкомат, добилась отправки на фронт.

Так Лиза Щекина стала медсестрой и секретарем комитета ВЛКСМ армейского полевого передвижного госпиталя Западного фронта. Фронтовые медики не только лечили раненых, но и делили с ними последний кусок хлеба, писали по их поручению письма родным и близким, поддерживали упавших духом, отдавали почти весь заработок в фонд победы над врагом. Среди реликвий военных лет у Елизаветы Ивановны хранится и такая телеграмма: