ЗАГАДОЧНЫЕ ЗАПИСКИ
Однажды к доктору Незымаеву обратилась за медицинской помощью молодая женщина по имени Анисья. Павел не знал ее фамилии, но помнил по школе в селе Радогощь, где она училась в младших классах. Женщина попросила навестить ее захворавшую мать. Когда врач приехал в родное село с визитом к больной и вошел в избу, Анисья неожиданно достала из-за иконы бумажный треугольник и подала его Павлу Гавриловичу. Вскрыв конверт, врач увидел, что на листе типографским шрифтом напечатано: «Присяга партизан Орловщины». Павел молча вчитывался в текст:
«Я, гражданин великого Советского Союза, верный сын героического русского народа, клянусь, что не выпущу из рук оружия, пока последний фашистский гад на нашей земле не будет уничтожен.
Я обязуюсь беспрекословно выполнять приказы всех своих командиров и начальников, строго соблюдать воинскую дисциплину…
Я клянусь всеми средствами помогать Красной Армии уничтожать бешеных гитлеровских псов, не щадя своей крови и своей жизни.
Я клянусь, что скорее умру в жестоком бою с врагом, чем отдам себя, свою семью и весь советский народ в рабство кровавому фашизму…»[4]
К тексту приколота записка, написанная от руки крупными печатными буквами:
«Полезные сведения вы можете получать ориентировочно раз в десять дней в Радогощенском лесу. Третья просека. Воронка от бомбы справа от седьмой березы. Условие: облаву не устраивать, именем не интересоваться. За информацией направлять только одного связного без оружия и охраны, желательно женщину».
— Кто передал тебе эту листовку? — спросил Павел Гаврилович. — Зачем взяла? Хочешь в полицию угодить или в гестапо?!
Анисья испуганно встрепенулась.
— В воскресный день на рассвете, когда патрули еще не протрезвились от ночной пьянки, я пошла в лес за хворостом, — волнуясь, объяснила она. — Неожиданно за стволом дерева увидела незнакомого человека выше среднего роста, с лица приветливого, в сапогах и телогрейке, без автомата. У него на шее я приметила красные ожоги и шрам. Хотела бежать, но он окликнул меня. Расспросил, кто я, откуда. Потом стал выяснять, кого я знаю в Комаричах в больнице. Я сказала: «Доктора Незымаева, училась с ним в детстве в Радогощи». «И что за человек?» — поинтересовался он. «Его многие знают. Добрый, сердечный. Лечит больных из Комаричей и соседних деревень, — ответила я. — И полицейских тоже. Немцы его даже повысили — назначили главным врачом». А он в ответ: «Сделай милость, передай ему письмо». На прощание он помог мне взвалить на плечи вязанку хвороста, дал кусок сала и краюху хлеба. Вот и все, — закончила молодая женщина.
— Наверное, ты ему приглянулась, — смягчаясь, сказал доктор. — Однако, если не хочешь беды, никому ни слова о своей встрече в лесу. Поняла?
— Поняла, — ответила Анисья и зарделась.
Невеселые мысли одолевали Павла, когда он вернулся в больницу. Кто этот аноним? Враг, провокатор или тайный доброжелатель, друг? То, что он не от партизан, это ясно. Иначе присягу не вручил бы случайному встречному. Если это провокатор из абвера или гестапо, значит, его в чем-то подозревают и проверяют.
— Подлинность присяги сомнения не вызывает, — сказал Енюков, внимательно вглядываясь в документ. — Да и секрета в нем никакого нет. Любой партизан, попавший в бою в плен или схваченный полицаем, мог иметь такой текст. Несомненно, этот неизвестный ищет связь с подпольем. Правда, записка странная: уж очень доброжелательная. В дальнейшем посмотрим, что за сведения этот аноним подкинет нам из леса. С листовки снимем копию. Присяга хорошая, патриотическая. Пусть и участники нашей организации поклянутся в верности Родине и ненависти к оккупантам. А подлинник передашь при встрече шефу отделения абвера Гринбауму. Скажешь, что кто-то подбросил в больницу. Это вызовет к тебе еще большее доверие.
На том и порешили.
Погруженные в дела и заботы незымаевцы не замечали, как бежит время. Ночные явки, тайное слушание московского радио, подготовка диверсий требовали нервного напряжения. Ежеминутное хождение по краю пропасти взывало к бдительности, тщательной маскировке, проверке каждого шага. Тишина больничных палат и кабинета доктора Незымаева отзывалась грозным эхом далеко за стенами больницы. То близ станции Комаричи подорвалась на мине грузовая машина с карателями, то на окраине села Радогощь, у кромки Брянского леса, разгромлен обоз противника с продовольствием. Мощный взрыв потряс артиллерийский склад в пойме реки Неруссы. В деревне Шарово неизвестные забросали гранатами караульное помещение, убив двенадцать фашистских солдат и нескольких полицейских. Сигналы о диверсиях поступали с железнодорожного узла, с полустанков и разъездов, из ближних и дальних деревень.
4
См.: Партизаны Брянщины. Сборник документов и материалов. В 2-х т. Брянск, 1962, т. 2, с. 85.