«Накануне суда я отправилась на Локотский конезавод, где в помещении конюшен содержались заключенные. Шла туда, неся передачу для брата и для Павла Гавриловича Незымаева. От знакомого часового узнала, что в этот день их нещадно пороли шомполами. Михаилу досталось 25 ударов, Павлу — 150. Для брата передачу приняли, а для Незымаева отказали. Михаил сумел передать мне небольшой сверток и записку Павла к родственникам. Записка гласила:
«Дела не веселят. Будьте осторожны. Уничтожьте все документы. Домашний скот схороните в деревне. При допросах не сознавайтесь, отрицайте все».
Много лет спустя я разыскал в Брянске жену Павла Фандющенкова Раису Ивановну. Уже после суда она узнала от узников, томившихся с ее мужем в одной камере, что план побега был вполне обнадеживающим. Через верных людей Павел Васильевич тайно сумел склонить своего бывшего личного шофера, чтобы последний при перевозке осужденных через Воронов Лог пустил машину под откос, рассчитывая, что в создавшейся «аварийной» ситуации арестованные разбегутся и скроются в лесу. Однако в кабину водителя посадили двух гестаповцев с пистолетами наготове. Поэтому-то шофер и не смог имитировать аварию, и осужденных без помех доставили в Комаричи.
Позже знакомая учительница Бубнова, которая тоже содержалась в тюрьме по подозрению в связях с партизанами, передала Раисе Ивановне Фандющенковой часы, перочинный нож и другие мелочи, полученные от ее мужа. Он просил подарить их на память сыну Виталию.
«В первых числах ноября я отправилась в Локоть, чтобы узнать о судьбе Кости и его товарищей. В тюрьму меня не пустили, и я бродила вдоль ограды. Часовой гнал меня прочь, но, когда он отвернулся и пошел в обход, я приблизилась к месту, откуда можно было хорошо видеть здание тюрьмы. Неожиданно в одном из окон мелькнули изможденные лица Кости Никишина и Павла Фандющенкова. Оба узнали меня. Едва часовой пошел по второму кругу вдоль ограды, как из-за решетки камеры к моим ногам упал какой-то комок. Я незаметно подняла его и поспешила к своей запряженной повозке. В пути, размяв пальцами твердую лепешку ячменного хлеба, нашла записку. В ней была одна фраза:
«Передай нашим, пусть встретят на пути между Логом и Комаричами». Но было уже слишком поздно что-либо предпринять для их спасения».
Итак, до последней минуты незымаевцы жили надеждой на освобождение и продолжение борьбы. Но эти надежды рухнули.
Фашистский военно-полевой суд был назначен на 7 ноября 1942 года. Гитлеровцы и их наймиты не случайно избрали этот день. Они надеялись, что расправа над патриотами в такой большой советский праздник породит смятение и страх в народе, неверие в победу и погасит дух сопротивления гитлеровским захватчикам. В зал суда не были допущены ни публика, ни защита.
Вот строки из «приговора»:
«…Судебным следствием, по материалу предварительного следствия, установлено, что все перечисленные лица обвиняются в шпионаже в пользу партизан, в совершении диверсионных актов: поджоги, закладка мин и т. п., в убийстве представителей новой власти и мирных жителей[7], в сборе денежных средств и продовольствия, а также вооружения и боеприпасов для партизанских отрядов.
Кроме указанных действий все они сами лично состояли в партизанских отрядах и имели с последними самую тесную связь. Фандющенков Павел, будучи начальником штаба двух батальонов, занялся подпольной организацией, знакомится с доктором Незымаевым Павлом Гавриловичем, созывает предварительное совещание 27 октября 1942 года в Комаричской больнице, на котором присутствовали Фандющенков, Незымаев, Егоров, Никишин, Семенцов, Стефановский, Енюков, Арсенов, Драгунов и Суконцев Михаил. Не этом совещании разрабатывали план действий, то есть связаться с партизанами и сдать им все милицейские войска.
Для этой цели назначают Стефанского и Семенцова, которых отправляют в лес для установления связи с партизанами и выработки плана совместных действий. Для этой же цели Незымаев снабжает их продуктами питания, а Егоров везет их до села Быхова на лошади… После этого Фандющенков и Незымаев дают соответствующие указания группе прибегнуть к индивидуальному террору, то есть убить командира полка г-на Мозалева В. И. и начальника отдела юстиции Локотского округа г-на Тиминского В. В., а затем уже и комбрига г-на Каминского Б. В. и тем самым облегчить задачу занятия поселка Комаричи и ряда других населенных пунктов.
7
Это утверждение лживо. Подпольщики не преследовали и не убивали мирных жителей.