Из всего видно, что обвиняемые открыто выступали против новой власти и ее представителей, а поэтому, в силу вышеизложенного и материалов предварительного следствия, руководствуясь ст. 45 II—11, суд приговорил:
1. Фандющенкова Павла Васильевича
2. Незымаева Павла Гавриловича
3. Стефановского Ивана Ивановича
4. Арсенова Степана Трофимовича
5. Драгунова Степана Михайловича
6. Семенцова Михаила Матвеевича
7. Егорова Семена Егоровича
8. Никишина Константина Петровича подвергнуть высшей мере наказания — через повешение…
Все имущество приговоренных, как движимое, так и недвижимое, в чем бы оно ни заключалось, конфисковать в пользу государства. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».
После вынесения приговора обвиняемым связали руки проволокой, уложили в кузов грузовика лицом вниз и повезли вначале в помещение комаричской почты. Там мародеры-конвоиры содрали с них одежду, обувь, шапки, нарядили в отрепья и лапти и повели к площади у бывшего здания райкома партии и райисполкома.
— …Незымаев, на выход!
— Фандющенков, Арсенов, Драгунов, Егоров, Никишин, Семенцов, Стефановский!..
— Шнель, шнель! — подталкивали арестованных прикладами автоматов эсэсовцы-конвоиры.
На главной площади в Комаричах — виселица. Восемь петель…
В середине помоста, под перекладиной, с гордо поднятой головой стоит широкоплечий, лобастый, светловолосый человек, известный всей округе. Взгляд его устремлен поверх конвоиров и палачей, туда, где собрался народ:
— Товарищи, граждане! Красная Армия близка! Громите фашистских мерзавцев! Уничтожайте предателей! Смерть немецким оккупантам!
Через несколько минут все было кончено. Угрюмая толпа медленно растекалась по заснеженным улицам. Над поселком низко висели черные тучи, валил густой мокрый снег. Яростно шумел осенний ветер, раскачивая и сталкивая тела казненных. Казалось, сама природа восстала против злодейской расправы над сыновьями земли брянской. Это было 8 ноября, на второй год войны.
После казни патриотов на стене камеры смертников была обнаружена надпись, нацарапанная гвоздем:
«Нас задушите — тысячи встанут! Других задушите — миллионы поднимутся! То, что человек искренне любит, никогда не погубить! О, Советская Родина, огнем сожги тех, кто пришел надругаться над тобой! Родина-мать, жизнь кладем за тебя! Цвети, родная наша! Павел Незымаев. 7 ноября 1942 года».
ВОЗМЕЗДИЕ
«Напрасно фашисты тешили себя мыслью, что организация уничтожена. Оставшиеся в живых подпольщики, изменив пароли и явки, укрылись вначале в деревнях, но держали связь друг с другом и партизанами. Прежде всего была усилена разведка на железнодорожном узле и на дорогах. Ее вели Петр Тикунов и Володя Максаков. Тогда на станции Комаричи под парами еще стоял фашистский бронепоезд, который курсировал в сторону Брянска и Льгова. Петр Тикунов и его товарищи то и дело подбрасывали в буксы песок, сковывали движение бронепоезда на боевых маршрутах. Мы знали о передвижении всех эшелонов и автоколонн противника».
В тот период гитлеровцы, проиграв битву за Сталинград, которая внесла решающий вклад в достижение коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны и всей второй мировой войны, готовились к летнему наступлению на Курской дуге. Связь с лесом становилась все более стабильной. «Перевалочный пункт» в Бочарове работал с полной нагрузкой и раскрыт не был.
«…С Павлом Незымаевым я познакомилась на эвакопункте при Комаричском райвоенкомате. Я была студенткой Калининского пединститута и с наступлением войны приехала на родину в село Лубошево в ожидании назначения на практику в начальную школу. Фашисты ворвались в райцентр ночью в канун первого октября 1941 года. В больнице на руках Павла Гавриловича оставалось до пятидесяти тяжело раненных советских солдат и командиров. Медперсонал эвакуировался. Остались одна старая фельдшерица и молодая медсестра Анна Борисова. Они буквально падали с ног от усталости. И вдруг я получаю записку от Павла Гавриловича: